Мужчина изменился. Счастье молодило его, окрыляло. Только красивые, серьезные глаза были постоянно затуманенны грустью. Натали замечала это, но видела в ней лишь тоску по родине. Она- то точно скучала бы по своей стране.
Правда, Бертран постоянно возвращался во Францию. Поездки называл командировками, а беременность не давала девушке серьезно вникнуть в это. Подготовка к материнству забирало очень много сил.
Но однажды, во время очередной поездки любимого, почтальон принёс и отдал Натали необычный конверт. Он был из очень тонкой дорогой бумаги и пах французскими духами. Странности на этом не кончались. Под грубыми почтовыми печатями выглядывал аккуратный виеватый почерк, явно женский.
Сердце в нехорошем предчувствии сжалось, и Натали быстро разрезала бумагу ножом. Сжав письмо дрожащими руками, она прочла его.
И упала без сознания.
Артур снова замолчал. Его лицо стало отстранённым, словно он пропускал через себя эти чужие воспоминания. Хотя нет, они были воспоминаниями самого родного ему человека. Его матери.
- Продолжай, пожалуйста,- попросила чуть слышно и нежно поцеловала любимого в висок.- Я хочу знать, что за человек был твой отец...
Артур тяжело сглотнул. Посмотрел на меня и стал рассказывать дальше.
- Бабушка, словно почувствовав, что дочери грозит беда, решила проведать её. Она нашла её на полу в глубоком обмороке, уже похолодевшую и с зажатым в пальцах письмом. Мельком глянув на него, бабушка еле вытащила тонкую бумагу из пальцев дочери и бросила листок на стол. Затем из последних сил дотащила беременную на диван и позвонила в скорую.
В эту ночь родился я.
А мама чуть не умерла на операционном столе, так как глубокий обморок вызвал внутреннее кровотечение и другие осложнения.
Из роддома меня забрали бабушка и дедушка. Маму перевели в другую больницу. Помимо осложнений у нее признали тяжелейший нервный срыв, грозящий перейти в более серьезную форму.
На все аккуратные распросы родителей Натали молчала, лишь взяла обещание с них, что Лурье они к сыну не подпустят.
Да и он, как ни странно, приезжал только один раз. Сразу бросился к ней в палату, а потом вышел с бледным, постаревшим лицом. Не стал пытаться доказывать своё отцовство и право общаться со мной. Он уехал во Францию и больше не возвращался.
Через несколько месяцев мама вернулась домой. Меня назвали Артуром Бертрановичем Лурье. В честь дедушки и отца. Фамилию записали отцовскую. Отчество и фамилия были настоящими, французскими. Это было его единственным условием матери, когда она его прогоняла навсегда.
О содержимом письма долго никто не знал. Мама упорно молчала, а родные и друзья боялись лишний раз упомянуть о прошлом. Это была запретная тема.
Но все тайное всегда становится явным.
***
Мы с матерью жили в их с отцом доме. Это единственное, что я знал о нём, и единственное, что она позволила себе оставить из прошлой счастливой жизни. Мать посчитала, что этот дом должен был перейти в будущем ко мне. Глупо было бы отказываться от него в тот момент.
А я страдал без отцовского влияния. Не хватало мужчины в доме. К тому же мама никогда больше не влюблялась и ни с кем не встречалась.
Но особенно мне хотелось знать, что случилось с моим отцом. Погиб ли он или какая другая, серьезная причина оторвала его от семьи.
Мама молчала. Так же как и бабушка с дедушкой. Отворачивались и тяжело вздыхали.
Добавляли мне проблем и французкие отчество с фамилией. В школе над ними смеялись, изголяясь в придумывании мне прозвищ и обидных историй о моем рождении. Сначала я сносил обиды. Молчал, стараясь не обращать внимания. Терпел, не выказывая злости.
Но в старших классах в меня словно зверь вселился. Специально записавшись на каратэ, я вскоре успешно разделался со своими обидчиками. Так, что маме потом пришлось краснеть перед директором и другими родителями.
В тот день, вечером после нравоучительной беседы в школе, я в первый раз сказал ей, что не хочу эту фамилию и отчество. Мама вздрогнула и заплакала, убежав в другую комнату.
Потом, на своем выпускном, напился до чёртиков и еле доплёлся до нашего дома. Мать попыталась урезонить мои пьяные выходки, а я неожиданно обозвал её шлюхой и наорал, обвиняя в том, что она одна виновата во всех моих неудачах и проблемах. Хотя моя жизнь не была такой уж плохой. Всё складывалось вполне удачно с друзьями и с девушками.
Она ничего не сказала на это. Просто ушла.