Врач делится своими страшными подозрениями с Вильфором. Он их в ужасе отклоняет.
Вскоре с теми же ужасающими симптомами заболевает Валентина. Она при смерти. Теперь уже совершенно ясно, кто отравительница. Врач прямо говорит об этом и требует вмешательства правосудия. Этого же требует красноречивый взгляд Нуартье, и королевский прокурор вынужден им это обещать.
После бессонной ночи, проведенной над делом Бенедетто, Вильфор собирается в суд. Графиня хотела бы тоже туда поехать — посмотреть, как будет выглядеть на скамье подсудимых убийца, бывший жених дочери Данглара, блестящий «князь Кавальканти».
Нет, ей нельзя поехать.
Почему?
Вместо ответа убийственный вопрос:
«— Сударыня, где вы храните яд, которым вы обычно пользуетесь?.. Которым вы отравили моего тестя маркиза де Сен-Меран, мою тещу, Барруа и мою дочь Валентину?
— Что вы говорите, сударь? — воскликнула г-жа де Вильфор, ломая руки.
— Ваше дело не спрашивать, но отвечать.
— Мужу или судье? — пролепетала г-жа де Вильфор.
— Судье, сударыня!»
И судья выносит приговор.
У графини, наверное, еще сохранилось несколько капель дьявольского снадобья. Они избавят ее от неизбежного эшафота.
«Безобразный, всепоглощающий ужас» исказил черты госпожи де Вильфор.
Итак, дочь умерла отравленная. Жену он сам приговорил к смерти. А после сцены в суде он сам должен будет взойти на тот эшафот, которым грозил жене-отравительнице.
Но это еще не последний удар. Когда прокурор возвращается домой, он застает мертвой не только жену. Графиня не только сама приняла яд, но и дала его Эдуару. Вильфор сходит с ума. Он беспрерывно копает в саду дома в Отейле, ища гроб с младенцем, которого он там похоронил.
Казалось бы, достаточно поражающих читателя неожиданностей. Дюма вплетает, однако, сюда еще одну осложняющую линию: Валентина — Максимилиан. Оказывается, дочь злейшего губителя Дантеса и сын его доброго защитника давно любят друг друга.
Подавленный и напуганный внезапной болезнью Валентины, столь схожей с предыдущими загадочными и катастрофическими заболеваниями в этом доме, Максимилиан решается раскрыть свою тайну благодетелю их семьи.
Рассказ приводит Монте-Кристо (в первый раз) в смятение. Он ведь догадывался (из случайного разговора с графиней Вильфор, интересовавшейся почему-то ядами, употребляемыми на Востоке), какой дьявол в женском платье орудует в доме Вильфора, и считал, что «перст судьбы» в данном случае справедливо выбрал семью злодея. Но он не предполагал, что жертвой отравительницы станет девушка, которую любит Максимилиан.
Монте-Кристо торжественно обещает Максимилиану, что Валентина будет жить. Он проявляет чудеса энергии. Дом, примыкающий к особняку Вильфоров, тут же куплен «аббатом Бузони». Сразу же начинается перестройка дома и прорубается ход в стене. Из шкафа в комнате больной Валентины выходит ночью человек в одежде аббата. Он забирает стакан с питьем, поставленным на ее столик заботливой мачехой, и ставит другой — с всеисцеляющим эликсиром, секрет которого сообщен Дантесу аббатом Фариа.
Все сделано в стило всеведущего, всемогущего графа Монте-Кристо. Но на этот раз обещание свое он не выполнил. Валентину хоронят.
Безутешный Максимилиан решает покончить счеты с жизнью. Монте-Кристо умоляет его отсрочить решение на месяц. Потерявший веру во всесилие графа, Максимилиан все же соглашается.
К концу месяца Монте-Кристо берет Максимилиана с собой путешествовать по Средиземному морю. Они пристают к… догадаться не трудно. Конечно же, к острову Монте-Кристо. И там, на этом островке, когда-то восхитившем романиста своим названием, Монте-Кристо и Максимилиан встречают Гайде и… Валентину, живую и здоровую.
Чрезвычайно эффектно. Но неправдоподобно.
Если Валентина не умерла и похороны ее были ловко подстроенной фикцией, зачем понадобилось целый месяц мучить Максимилиана? Натяжка, губящая всю историю.
Дюма хотел выстроить ошеломляющую цепь событий, в которой рука героя оказалась бы одновременно и всемогуще-карающей и всемогуще-целительной.
Первое удалось в полной мере, второе — не всегда убедительно.
Мне не хотелось бы на этом закончить рассказ о «Графе Монте-Кристо».
Да, по сравнению с грандиозными психологическими и социальными открытиями гениальной прозы XIX века: Бальзака, Гоголя, Флобера, Стендаля, Толстого, Достоевского, Чехова — приключенческие произведения, разумеется, литература не первого ранга. Но у нее есть свои, отчеканенные особого вида мастерством достоинства.