«К нам приезжали Acid Tests, — вспоминает Джефф Декстер. — Съезжались все андеграундные поэты. Клуб UFO являлся зеркалом того времени. В нем не было никакой структуры, плата за вход не взымалась. Все происходило само собой. Лично я, выйдя из обычного мира танцзального бизнеса, словно попал в неведомый мир».
Декстер, устроившийся резидентом в Tiles, где его Record & Light Show свело воедино оба мира, приносил Муру свои пластинки. В ответ Мур познакомил Декстера с записями, которые тот охарактеризовал как «чуднУю американскую фигню». Внутри этого психоделического кокона люди уходили в трип, читали книги, танцевали или просто глядели на преломляющиеся цветовые узоры на стене. Клуб регулярно посещал Джон Пил. «Я целенаправленно принимал кислоту только в UFO, потому что чувствовал себя там в безопасности, — говорит он. — В те времена клаббинг был не таким, как сейчас: большее время вы не танцевали (хотя некоторые, конечно, танцевали, причем совершенно по-идиотски), а лежали на полу в отключке [задорно смеется]. Звучит смешно, правда?»
UFO заинтересовал полицию Тоттенхэм-Корт-Роуд. Копы тянули жребий на сломаной пластиковой ложке, чтобы решить, кто рискнет туда отправиться. «Главная опасность исходила от спятивших на кислоте «Ангелов ада». В порядке пропаганды любви и мира во имя хиппового секса они старались поцеловать взасос каждого попадавшегося им на глаза полисмена», — писал журнал NME.
В Ковент-Гарден появился клуб Middle Earth, созданный по образцу UFO, но в большей степени для жителей пригорода. Там диджействовали как Джон Пил, так и Джефф Декстер. Хоть Декстера и пленил этот дивный новый мир, он все же прекрасно осознавал, что цель диск-жокея в ночном клубе — заставить людей танцевать.
«Джон ненавидел ска и блубит и большинство тех записей, без которых я жить не мог, — жалуется Декстер. — Он считал их ужасными. Мне нравилось то, чем он занимался, а вот он не понимал того, что делаю я. Дело в том, что всем хотелось танцевать, а под многие психоделические темы танцевать было просто невозможно. Поэтому мне приходилось их немного микшировать, чтобы расшевелить народ».
Нью-Йорк
Нью-йоркская элита не стала исключением. Вскоре она тоже не устояла перед соблазнами LSD.
В 1966 году уроженец Бруклина Джерри Брандт (Jerry Brandt) купил обветшавший актовый зал на Сент-Маркс-Плейс в Ист-Виллидж. Сам он не был хиппи, но не упускал выгодных возможностей. Свое новое заведение он назвал Electric Circus.
Незадолго перед продажей на потенциал этого места обратил внимание еще один творец-оппортунист. Энди Уорхол арендовал его на апрель 1966 года, придумав название Exploding Plastic Inevitable и представив там своих тогдашних протеже — Velvet Underground. По его замыслу, Нико исполняла ‘I’ll Be Your Mirror’, а Уорхол показывал за ее спиной фильмы. Пока она пела, серебристый шар гонял по помещению солнечные зайчики, напоминавшие осколки стекла.
«Вы пробирались по лестнице в помещение, провонявшее мочой, — писал в книге ‘What’s Welsh For Zen’ Джон Кейл (John Cale). — Там было грязно и темно, но Энди взялся за него и переделал до неузнаваемости. Никто раньше не видел и не слышал ничего подобного. Он превратил страшную дыру в чертовски интересное место, где жизнь била ключом».
Джерри Брандт сохранил подход Уорхола, когда организовал Electric Circus. Он провернул смелую схему и получил 250 тысяч долларов от Ассоциации производителей кофе, которым было обещано сделать их продукцию основным напитком клуба, а затем нанял дизайнера Ивана Чермаеффа, спроектировавшего американский павильон для всемирной выставки. Дизайнер трансформировал Electric Circus в гигантский психоделический бедуинскй шатер, сшитый из белой эластичной ткани, на поверхности которой мерцали кадры любительских фильмов, переливались огни и перетекали вязкие цветные пятна. Мощнейшая звуковая система ошеломляла раскатами рока участников, заставляя их исполнять пляски святого Витта.