Но и короли смотрели на Норд и пытались устроить у себя в королевстве нечто подобное.
Король лифляндский вызвал своего камергера:
«Вейсман, хочу, чтобы мои подданные жили также богато, как подданные королевы Норда».
«Ваше величество, — камергер обрадовано потирал ручки. — Ты отказываешься от своего трона и передаешь свое королевство королеве Норда?
Наконец-то».
«Вейсман, если бы ты не был моим племянником, то я бы отрубил тебе голову за твою глупость, — король Лифляндии сжал губы.
Потом сменил гнев на милость: — Но моим племянникам я разрешаю быть дураками.
Я не отказываюсь от трона.
Не становлюсь вассалом Достойной Елисафеты».
«Но тогда как же мы будем жить так хорошо, как в Норде?» — камергер Вейсман выпучил глаза.
«Мы будем делать то, что делает королева Норда, — король терпеливо объяснял. — И мои подданные будут делать то, что делают подданные Достойной Елисафеты.
Тогда у нас наступит изобилие, богатство.
Мы даже каждый день будем кушать белый хлеб».
«С чего начнем, мой король?» — камергер светился счастьем.
«Начнем с совета лордов, — король опустил ладони в карманы бархатного камзола. — Зови».
Через час король страшно ругался в своем кабинете.
«Я разогнал совет лордов.
Надо же, пока я рассказывал о том, как мы хорошо живем, и будем жить еще лучше, лорды съели весь хлеб из опилок и крапивы.
А лорд Мебль украл мою королевскую мантию.
И тут же продал ее зеленщику на кухне.
Зеленщик дал лорду за мантию амфору вина».
«Ого, целую амфору вина, — камергер Вейсман восхитился. — Настоящее вино, или наше – из куриного помета?»
«Откуда у нас настоящее виноградное вино, — король в досаде плюнул на деревянный пол. — Жалко мантию.
Она мне от дедушки досталась.
Из крысиных шкурок сшитая.
Почти, как новая.
Вейсман, а у королевы Норда ее советники воруют?»
«В Норде никто не ворует, мой король.
Потому что в Норде у всех все есть».
«Начнем тогда с того, чтобы у всех все было.
Ты, Вейсман, будешь моим фаворитом».
«Но у королевы Норда Достойной Елисафеты не фаворит, а – фаворитка».
«А ты будешь моим фаворитом.
Будем вместе спать в одной огромной кровати.
Ты же, как фаворитка королеве, по утрам расчесывай мои волосы».
«У тебя нет волос, мой король».
«Расчёсывай мой парик.
Надо же с чего-то начинать процветать.
Я так думаю, что процветание Норда началось, как только Достойная Елисафета завела себе фаворитку».
«Достойная Елисафета не заводила фаворитку.
Они и раньше были очень близкими подружками.
Еще до того, как Елисафета свергла с трона Луиджи…»
«Теперь у меня есть фаворит, — король Лифляндии прохаживался по кабинету. — Камергер и фаворит в одном теле.
Очень удобно и выгодно.
Взгляни в окно, Вейсман.
Начало ли процветать мое королевство?»
«Процветать – не знаю, но купец гонится за худющей собакой. — Камергер Вейсман взглянул в окно. — Наверно, сожрать ее хочет.
Ооооо! — камергер вскрикнул. — Собака заманила купца в стаю.
Стая собак разорвала купца.
Не собака, а он стал едой».
«На процветание не похоже, — щека короля нервно дергалась. — Нужно завести придворного барда.
Тогда станем жить лучше».
«Но королева Норда не завела себе барда, — камергер стянул со стола надкушенное яблоко.
Жадно, пока король не видел, откусил и опустил яблоко обратно. — Королева Норда бардов не любит».
«Зато барды обожают ее.
И к ней толпами идут на аудиенцию.
Камергер, приведи мне барда.
Может быть, бард песнями разбудит мое королевство и озолотит его».
Снова через час король лифляндский ругался: