Королева Норда, ее фаворитка и два писца с пергаментами, папирусами и глиняными табличками отправились в золотой королевской карете на ярмарку.
«Много снега – много дичи», — Достойная Елисафета выглядывает в окошко кареты.
«Мудрейшее откровение, ваше величество, — писцы тонкими палочками заостренными заносят мудрость королевы на глиняные таблички.
«Вы не все пишите, а только самое лучшее», — фаворитка приказывает писцам.
«Золотые слова ты сказала, — писцы записывают и за фавориткой королевы. — Так и запишем – откровение от могущественной фаворитки королевы Норда: Вы не все пишите, а только – самое лучшее».
Затрещали палочки по глине.
Королева и ее фаворитка переглядываются.
Боятся даже слово сказать.
«Я опасаюсь сказать не мудрое, — королева Норда шепчет на ушко подруги, чтобы писцы не слышали. — Теперь придется думать над каждым словом».
«Мудрейше из мудрейших высказывание, — писцы все же слышат, что Достойная Елисафета сказала. — Величайшая из королев.
Никто лучше не скажет, чем ты сейчас шептала – Я опасаюсь сказать не мудрое.
Мы и эту твою фразу увековечим».
Опять наступает напряженная тишина.
Писцы с благоговеньем ждут новых откровений от королевы Норда и от ее фаворитки.
То, что фаворитка и королева скажут мудрость у писцов не вызывает сомнений.
А то, что они молчат, как раз – значит, обдумывают мудрость.
Королева первая из золотой кареты сошла.
Вступила в снег и увидела маленького беленького котенка.
Котенок неумело умывался лапкой.
«У него лапки, — королева Норда, потому что девушка, не удержалась и воскликнула в величайшем восторге.
И повторила: — У него лапки!»
«Наконец, наконец», — фаворитка повисла на шее королевы Норда.
«О величайшая из светлейших, — писцы застонали от удовольствия. — Мы присутствовали при рождении величайшего откровения от королевы Норда.
Наверно, ты сейчас изрекла самую великую свою фразу.
Она пролетит через века».
«От волнения я схожу с ума, — толстый писец срывал с себя одежды. — Я донесу до подданных нашей королевы.
Я буду первый, кто принесет им радостную весть от Достойной Елисафеты».
«Сименс, но зачем ты разделся догола?» — второй писец рыдает в умилении над фразой Достойной Елисафеты.
«На голого быстрее обратят внимание, — писец Сименс срывается с места.
Размахивает руками.
Бежит по колено в снегу.
Кричит радостно и громко, надрывает живот: — Люди Норда.
Слушайте и запоминайте.
Сейчас наша светлейшая обожаемая королева изрекла величайшую мудрость во всех веках.
Никто из королей до нашей Достойной Елисафеты, никто после не прославится более великой фразой – У него лапки!»
«У него лапки, — второй писец на морозе отчаянно потеет.
Заносит слова Достойной Елисафеты на пергаменты, папирусы, бересту, глиняные таблички. — Не забыть бы.
У него лапки…»
«Вот ты и придумала, — фаворитка со слезами на глазах целует свою подружку. - Свершилось величайшее.
Твоя легкая, короткая и величайшая фраза появилась, родилась.
И сразу понятно, что сказала королева, а не король – У него лапки».
«Не я, а котенок сам придумал, — Достойная Елисафета робко щебечет. — У него же лапки».
«У него лапки, — купцы и покупатели подхватывают на ярмарке. — Слава нашей королеве.
Достойная Елисафета подарила нам величайшую фразу на все случаи жизни – У него лапки».
«Персей, — Достойная Елисафета пунцовая от смущения приказывает кучеру. — Поворачивай во дворец».
«Он не может развернуть лошадей, — купцы около кареты хохочут. — У него лапки!»
Вечером во дворце королевы Норда только и слышно – У него лапки, у нее – лапки.
Слуга уронил блюдо с запечённым тетеревом – У слуги лапки.
На балу на танцах барон Кульман подкручивает ус и доверительно шепчет своему другу – графу Аристотелю: