Мода должна меняться.
А все изящное у нас уже было много раз».
«И все так?» — фаворитка королевы икнула.
«Все благородные воняют и в лохмотьях ходят.
Зато нищие, простолюдины, бедняки разодеты в бархат, шелка, атлас.
Мы же поменялись местами.
Нищие никогда по богатой моде не одевались, а теперь разодеты».
«Король, ты удивил меня, а меня удивить непросто», — Достойная Елисафета следом за королём вошла во дворец.
«Мой казначей, если вы не узнали, — король с любовью пнул замызганного, посиневшего от вина грязного мужика, который валялся в углу.
Рядом с казначеем стояла дешевая амфора с вином.
Казначей храпел на гнилой черной соломе. — Казначей даже меня перещеголял по моде, — король произнес с завистью. — От него воняет так, что крысы дохнут».
«Король, пройдем дальше», — Достойная Елисафета приложила к носику белый, надушенный розовыми благовониями, платочек.
Королева Норда, ее фаворитка и свита вошли в трапезный зал и дрогнули.
За огромным столом сидели бонжурские лорды, князья, графья, бароны.
Одеты хуже самых обнищавших разбойников.
У барона Мельпомена на голове приделаны заплесневелые лосиные рога.
«На столе, Елисафетка, на столе посмотри», — фаворитка дернула подружку за руку.
«Объедки со стаей мух.
Отбросы гниющие зловонные.
Разве это можно есть?
Неужели, это новая изящная бонжурская мода?»
«Прежний сыр бонжурский вонял не лучше», — фаворитка захихикала.
«Вам нужно переодеться, если хотите выйти в город, — король бонжурский тряхнул кудрями.
Из парика посыпались вши. — Мои подданные не любят, когда заморские гости не следуют моде».
«Но ты же говоришь, король, что нищие у вас теперь разодеты, как раньше лорды одевались.
Наши платья подойдут».
«Вы хотите на улицах Бонжурии выглядеть нищими? — король выдвинул нижнюю губу. — Я не позволю, чтобы мои гостьи позорились.
В вашем флигеле для вас и вашей свиты приготовлено самое модное… в моем королевстве Бонжурия… на сегодняшний день».
«Спасибо, король, за заботу, — Достойная Елисафета улыбнулась. — Я уже заинтересовалась».
«Елисафетка, — в комнатах фаворитка чуть в обморок не упала. — Король для нас подготовил лохмотья».
«Но посмотри, как лохмотья умело подобраны и сшиты, — Достойная Елисафета рассматривала «одежды» модные. — Сразу видно, что над лохмотьями усердно трудились лучшие королевские портные».
«Ладно, лохмотья мне нравятся… немножко», — фаворитка успела переодеться и кружилась перед зеркалом.
«Разве в этом можно ходить по улицам? — Достойная Елисафета взглянула на подружку и вскрикнула. — У тебя левая грудь сквозь дырку в лохмотьях видна.
И попка голая…»
«По улицам в этом нельзя ходить, — фаворитка захихикала. — Но по Бонжурии – не только можно, но и нужно.
Иначе, нас не будут уважать, а станут презирать, что мы не умеем модно по-бонжурски одеться.
А попку я сажей замажу, чтобы не блестела и не привлекала внимание.
Попку и личико.
Король нам три ведра сажи оставил…»
«Сажа – я согласна на сажу, — Достойная Елисафета почувствовала легкую дрожь волнения. — Но вонючей тухлой гадостью я отказываюсь мазаться».
«Елисафеточка.
Я думаю, что на улицах Бонжурии от благородных так будет вонять гадко тухлотой и каками, что никто не почувствует, что мы чистенькие».
«Но у меня платье еще короче, чем у тебя, — Достойная Елисафета взвизгнула, когда натянула на себя нищенские лохмотья. — Оно – до талии.
И обе груди видны».
«Ты же королева, — фаворитка захихикала снова. — Ты должна быть одета шикарнее, чем твоя фаворитка.
Шикарнее по нынешней бонжурской моде…
То есть – еще более бедно, и в еще более истлевшие лохмотья.
Король тебя уважает, оказал честь особой одеждой».