Пьяный купец бредет впереди.
Животом огромным расчищает дорожку.
Купец шатается, размахивает глиняной амфорой.
Отчего дорога в снегу становится шире, но кривая…
Алые капли землесочного вина срываются с горлышка амфоры и падают в белейший снег.
«Ах, красссавы, — купец замечает королеву и ее подружек. — Иииииииих.
Милые.
Медведь о четырех ногах.
А мы всего лишь о двух. — Купец не удерживается и падает в снег.
Парни охотники помогают ему подняться. — А, если бы у меня были четыре, то я бы не упал. — Купец грозит королеве пальцем. — Достойная Елисафета, одолжи свои две ноги мне».
«Лучше я тебя на себе понесу», — Достойная Елисафета веселит всех.
Тоненькая, она кажется тростиночкой рядом с пузатым широким купцом.
«Ты и так, королева наша, всех нас, своих подданных, на себе несешь», — рыбачка Анхен замечает.
«Вы идите, я вас догоню», — купец снова садится в снег. — Я не бедный человек.
Я – Нордянин. — Купец амфорой стучит в свою грудь. — Мне снег – пуховое покрывало.
Просплюсь – и белого медведя утром догоню».
Путники огибают купца и продолжают топтать снег.
Впрочем, не только один купец решил с амфорой заночевать в снегу.
Под деревьями, за снежными горками виднеются тёмные точки уставших от вина охотников и рыбаков.
В яме, возле упавшей огромной сосны остановились лорд Гаусс, барон Мельбурн и князь Дрын.
«Достойная Елисафета, — лорд Гаусс приветливо машет королеве рукой. — Присоединяйся к нам.
У нас вина на всех хватит.
Шумерское фиолетовое крепкое.
При прежнем короле Луиджи мы даже не знали об этом дорогом вине.
А ты наладила торговлю.
И везут, везут нам все».
«Ты, что не знаешь, что наша обожаемая королева не пьет вино», — князь Дрын непочтительно толкает лорда локтем в бок.
В походе за белым медведем появляется какая-то неизъяснимая дружба.
«Ты, князь, за королеву и ее подруг не отвечай, — барон Мельбурн грызет крыло запечённого тетерева: — Девочки, садитесь к нам на колени». — Барон хохочет.
«Барон, твоя жена Сальма идет», — фаворитка вскрикнула.
«Сальма? Где?» — барон Мельбурн вздрагивает.
Он любит и боится свою жену Сальму.
Барон быстренько закапывает свои амфоры с вином в снег. — Надо же, Сальма скажет, что я пьянствую. — Барон быстро натирает лицо снегом. — Теперь я не выгляжу пьяным».
«Была у тебя морда красная от вина, а от снега стала еще краснее», — лорд Дрын уже не хохочет, а ржет – свободно, как мужик.
«Фаворитка, — барон Мельбурн всматривается в ходоков. — Обманула что ли?
Интригуешь?
Где моя жена Сальма?»
«Почему обманула и интригую? — фаворитка невинно хлопает длинными бархатными ресницами. — Где-нибудь твоя жена Сальма идет.
Я же правду сказала.
Я же не говорила, что к тебе идет и рядом она».
Снова все смеются.
На смех заглядывает лифляндский купец.
«Иди, иди от нас, купец лифляндский, — лорд Гаусс неприветливо смотрит на подошедшего. — Не нальем мы тебе.
Беги, беги от нас».
«С головой у меня плохо стало от холода, — купец трясет бородой. — Замерзла голова.
Ничего не понимаю.
А ведь я на арфе играю виртуозно.
В молодости я бардом был».
«Бардом?» — Достойная Елисафета поднимается.
Она не любит крикливых лифляндских бардов.
«Туда тебе, за белым медведем», — князь Дрын понимается и берет купца за шиворот.
Выводит из ямы и толкает в спину.
Купец лифляндский пробегает по снегу, чтобы не упасть.
Он понял, что ему не рады.
И о том, что он бард никто не желает слушать.
«Нехорошо, не по-праздничному мы с купцом лифляндским поступили, — племянница бургомистра качает премиленькой головкой. — Перед белым медведем все равны».