«Ты, Ингеборга, сможешь любить того, кого не любишь?» — фаворитка королевы опускают руку на талию Ингеборги.
«Любить того, кого не люблю? — Ингеборга с удивлением смотрит на фаворитку королевы.
Но удивление переходит в добрую, радостную улыбку. — Нет, конечно.
Как можно любить того, кого не любишь?
В чем интрига.
Но я тебя люблю, и Елисафеточку люблю».
«Не обо мне речь, — щечки фаворитки королевы покрываются зарей смущения. — Я о лифляндском купце говорю.
Не любим мы лифляндцев.
Скользкие они.
Завидуют Норду.
При этом пытаются гадости сделать».
«Ну, присел бы к нам лифляндский купец, — барон Мельбурн откапывает свои амфоры с вином.
Опасность появления жены миновала. — Выпил бы предложенного вина нашего.
А потом бы о нас все равно у себя в Лифляндии гадости рассказывал бы».
«Достойная Елисафета, почему ты не хочешь завоевать Лифляндское королевство для Норда?» — князь Дрын переходит к наболевшему вопросу.
«Зачем мне в подданных лифляндцы? — Королева Норда отвечает как всегда. — Пусть с ними их король мучается.
А они пусть со своим королем мучаются».
Девушки собираются дальше.
Потому что разговор переходит на лифляндцев.
Барон, лорд и князь вспоминают, как лифляндцы приглашают в гости к себе в Лифляндию, а потом делают мелкие пакости.
«Мне перину с клопами подсунули».
«А мне в суп кухарка плевала.
Хорошо, что мне наш тайный соглядатель сообщил.
Я суп кухарке на голову вылил».
«А с меня в корчме три цены хотели содрать в Лифляндии.
Я спрашиваю – Почему с меня втрое брать хочешь?
Корчмарь нагло заявляет, что я – гость в Лифляндии.
А с гостей три шкуры дерут.
Я ему ответил, что в Норде, наоборот, гостям скидку делают в балагане и в трактирах.
Ничего не заплатил.
Так корчмарь за мной три улицы бежал и вопил.
Грозил, что пожалуется моей королеве Достойной Елисафете».
«Ох, наша королева наказала бы тебя, наказала сурово, — фаворитка держит за ладошку королеву: — Правда, Елисафеточка, что наказала бы князя Дрына за то, что не заплатил он корчмарю в Лифляндии?»
«Ох, наказала бы, ох, наказала бы, — Достойная Елисафета отвечает в тон своей подружке. — Но не наказала же».
Снова всеобщее веселье.
Девушки уходят.
Князь, лорд и барон продолжают пить вино из амфор в снежной яме.
И, кажется, что дальше они не захотят идти за белым медведем.
Или за тремя медведями.
Им и в яме уютно и хорошо.
Для многих Нордян белый медведь – повод прогуляться.
Впереди идут три девушки.
Одна – рыбачка Алехандра.
Вторая – белошвейка Персефона.
Третья – булочница Вильма.
«Что, отстали, подружки?» — рыбачка оглядываются.
«Отстали, смотрим, не найдется ли нам веселье».
«Какое веселье вам надо?» — белошвейка Персефона улыбается.
«Барды мы, песни поем», — Ингеборга отвечает серьезно.
«Надо же, бард она», — булочница Вильма оглядывает со всех сторон Ингеборгу.
«Что?
Не нравлюсь?» — Ингеборга показывает себя во всей красе.
«Нравишься, очень нравишься, — булочница Вильма хохочет. — Только я не могу сразу двух любить».
«Меня тоже любишь?» — фаворитка королевы вступает в игру.
«Тебя бы тоже полюбила, фаворитка, но мое сердце занято моей обожаемой королевой». — Булочница Вильма, хотя и все время при пирогах, булках, свежих хлебах, но худая до невозможности.
Она не любит хлеб…
Вильма подбегает к королеве Норда, и неожиданно целует ее в губы.
«Так нельзя», — фаворитка Елисафеты сразу загорается.
Ее изумрудные глаза сверкают гневом.