Почти все заморские купцы развернулись обратно в Норд.
Тяжело нести свое тело с большим животом…
Дорожка становилась уже и более рыхлой.
Наступила ночь.
Темп похода за белым медведем не снижался.
Деревья разрослись густо вокруг.
«К чему наш бег без цели? — Ингеборга жадно глотала морозный воздух. — Идем, стремимся.
Куда?
Зачем?»
«Ингеборга, у тебя борода седая выросла», — фаворитка королевы с испугом посмотрела на подружку.
«Что?
Борода?
Седая? — Ингеборга с ужасом хлопнула ладошкой по подбородку. — Интриганка ты.
Зачем обманываешь»?
«Не выросла седая борода, так скоро вырастет, — Достойная Елисафета тоже засмеялась. — Ты же рассуждаешь, как философ мудрец, Ингеборга.
Когда девушка становится мудрее, то она превращается в мудреца.
А все мудрецы с длиной седой бородой».
«Тогда я буду глупенькой, — племянница бургомистра Норда высунула язычок и проблеяла: — Беееее».
«Надо же, а ведь ты, Ингеборга училась в пансионе для благородных девиц, — фаворитка притворно тяжело вздохнула. — Чему вас только учат».
«Нас учат всему, что благородные девицы должны знать.
А мы друг у дружки учимся тому, что благородные девицы знать не должны.
Например, вы – плохой пример мне подаете».
«Если мы плохой пример для благородной девицы, то все остальные примеры – еще хуже», — фаворитка обогнала впереди идущую Ингеборгу.
Чтобы она немного отдохнула пробивать впереди дорогу в снегу.
«Я выйду вперед», — Достойная Елисафета всполошилась.
«Иди сзади, королева Норда, — Ингеборга засмеялась. — От тебя впереди толку мало».
«Почему от меня впереди толку мало?»
«Потому что ты не идешь, а летишь над снегами.
Не утаптываешь нам снег.
Тебя Норд несет».
«Наша дружба меня несет», — Достойная Елисафета поправила взмокшие волосы.
«Елисафетка, если будешь умничать и серьёзничать, то и у тебя седая борода вырастет, как у Ингеборги», — фаворитка шуткой подняла настроение подружек.
«У меня нет седой бороды, — Ингеборга взвизгнула. — И не будет, потому что я с вами общаюсь.
Вы только глупостям научите.
И я не стану никогда мудрой и философичкой».
«Могила чья-то», — фаворитка отвлекла внимание и указала на шест с зарубками.
«Чья, чья, наверно, охотника».
«Может быть, и охотник».
Голоса девушек стали тише.
Словно подружки боялись потревожить мертвых.
«Ни дорог здесь, ни зимовий охотников».
«Тихо, темно».
«Луна жутко освещает».
«Ветер даже утомительный, щемящий».
«Прекрасный мороз и завораживающая тишина».
Дорога завиляла между большими тяжелыми приземистыми елями.
«Старые елки».
«Покрыты древесными грибами и мхом».
«Наверно, под эти елки свет не заглядывает».
«Мне кажется, что под елкой кто-то сидит и смотрит на нас немигающим взглядом».
«Пружинные парень и девушка, о которых нам рассказывал…»
«Не призывай беду».
«Тяжелое чувство».
«В Норде не может быть тяжелых чувств».
«Это место нам дано, чтобы мы задумались».
«Задумаемся, а потом у нас бороды седые вырастут».
«Кто о чем, а ты – о седых бородах думаешь».
«Как же мне о ней не думать, о седой бороде, если она для девушки страшнее любого черта морского будет».
«Старые места живут долго».
Девушки замолчали.
Сохраняли силы и дыхание.
Постепенно загорелась полоска восхода над тяжелым лесом.
«Медведь не останавливается, — фаворитка королевы прерывисто дышала. — Все из-за тебя, Елисафетка».
«Почему все из-за меня.
Нет, я согласна, что все хорошее – из-за меня.