— Проснулся? А что ты, мой хороший, на полу сидишь? — засуетился альфа, пытаясь уложить Джона обратно. — Сейчас я тебе завтрак в постель принесу.
— Мне в туалет надо, — пробормотал Джон, краснея. На шее у Анхеля он увидел засосы, а сзади даже пару царапин. Было стыдно, но приятно — он пометил своего альфу.
— Может здесь? — Анхель с сомнением оглядел Джона. — А я потом вынесу.
— Мне не так плохо, — отмахнулся Джон, — и я не болен.
— Ладно, — Анхель тяжело вздохнул, — отнесу тебя.
Он действительно подхватил Джона на руки и понес в санузел. Там Джон кое-как смог встать на обе ноги и, держась за стенку, не упасть. Он даже убедил Анхеля подождать за дверью. Писать пришлось сидя, ноги не держали. Но это все была ерунда. После оправления естественной нужды Джон почувствовал себя лучше. Он даже дошел до умывальника и посмотрел на себя в зеркало. Зрелище было впечатляющее, даже немного пугающее. Он был похож на жертву изнасилования. Волосы всклокочены, шея, грудь и даже живот в засосах. Впрочем, засосы были и на бедрах, просто их в зеркале было не видно. Кое-где проступали синяки. Губы распухли, под глазами залегли тени. Но сами глаза блестели и лучились счастьем. Случка с альфой прошла хорошо. Телу было комфортно. Душе тоже, там поселилось какое-то неясное теплое чувство. Джону очень хотелось обняться с Анхелем и так и сидеть, наслаждаясь его теплом, уютом и родным ароматом.
Анхель, дожидавшийся за дверью, выглядел несчастным и виноватым. Сердце тут же неприятно ёкнуло. Джон начал думать самое плохое. Похоже, его вот-вот бросят. Молодой альфа одумался, дурман запаха спал, и теперь он просто ищет повод отвязаться от никчемной немолодой омеги.
— Завтрак? — робко спросил Анхель, Джона он взял на руки без спроса.
— Давай, — тяжело вздохнул Джон. И пускай он всё понимал, но не собирался облегчать альфе жизнь, говоря все за него. Хотелось украсть у судьбы хотя бы еще полчаса.
Удобно устроившись среди подушек, он терпеливо ждал, когда Анхель будет его кормить. Кожа под пластырем ужасно чесалась. Поэтому Джон не выдержал и сорвал этот кусочек липкой ткани с картинками. Стало не легче. Зуд был нестерпимым, хотелось расчесать это место до крови. Джон сопротивлялся этому желанию так долго, как мог, но потом все же не выдержал и принялся скрести кожу ногтями.
— Что ты делаешь?! — Анхель чуть ли не бросил поднос с завтраком на кровать. — И так ужасно получилось, а ты еще и расчешешь!
— Что получилось? — не понял Джон.
— Метка, — покаянно признался парень. — Я поставил тебе метку. Хоть убей, не помню, как я это сделал. Я такой идиот! Надо было сначала спросить! И потренироваться! А вышло криво, и вообще уродство. Прости меня?
Он боднул Джона головой в плечо, так и не выпустив его рук из своих.
Метка. Джон сидел как оглушенный. Слишком много всего. Конечно, это метка. Поэтому и чешется так нестерпимо, его тело привыкает к знаку альфы. Подстраивается, меняет запах. Анхель сказал, что получилось ужасно. Джон с детства знал, что омеги хвастаются друг перед другом своими метками: у кого ровнее, у кого симметричнее, у кого красивее. Джон тоже когда-то мечтал о самой привлекательной метке, которую было бы не стыдно показать, и заслужить восхищенные и завистливые взгляды. Но сейчас его волновало совсем иное.
— Жалеешь? — спросил он у притихшего Анхеля.
— Конечно, — тут же откликнулся парень, не поднимая головы, — у тебя должна была быть самая красивая метка, самая лучшая. А я все испортил. Еще и без спроса. Прости меня. Хочешь свести? Пока она еще не устоялась — это займет не так много времени.
Джон покачал головой, все еще не веря своим ушам.
— Ты хочешь, чтобы я оставил? — удивился он.
— Конечно! Хочу, чтобы ты носил мой запах! — пылко заявил парень. — Чтобы все знали, что ты мой!
— Тогда я оставлю, — улыбнулся Джон, — только дай зеркало, хочу посмотреть.
— Она ужасная, — предупредил Анхель, вставая с постели, — я потом тоже себе сделаю, твоей кровью. Точно такую, чтобы тебе было не обидно одному с таким уродством ходить.
Джон взял в руки протянутое небольшое зеркальце. Метка и правда была, мягко говоря, некрасивой. Больше всего она напоминала очертаниями раздавленную лягушку. Цвет пока что был почти красным, но со временем она должна была окончательно “усесться” и стать бледно-оранжевой. Хорошо еще Анхель цапнул его не за шею, а то пришлось бы всю жизнь носить водолазки. Джон потрогал метку пальцем, она тут же снова зачесалась.
— Да уж, — усмехнулся он, — похоже на рисунок авангардиста. Ничего страшного.
— Мы потом подправим, можно тату добавить, — Анхель крепко прижал его к себе. — Мне надо еще кое-что сказать.
— Ты меня пугаешь, — улыбнулся Джон, слегка лукавя. В объятиях Анхеля ему просто не могло быть страшно.
— Ты же не очень расстроился из-за метки? — Анхель пытливо заглянул ему в глаза. — Все получилось слишком быстро, но ты же мой? Мой?
— Твой, — умиротворенно успокоил его Джон. В нем проснулся здоровый аппетит, от подноса тянуло разными вкусностями, и его желудок поджимался в нетерпении. — Давай уже, признавайся, что у нас там еще случилось.
— Ну, почти ничего, — Анхель покусал губу и тяжело вздохнул. — Просто во время второй вязки презерватив порвался… Но это ведь ничего страшного, правда?
Джон закатил глаза и потянулся за едой. Возможные проблемы он будет решать по мере их наступления и желательно на сытый желудок.
— Обними меня, — потребовал он.
Анхель послушно пристроился сзади и притиснул его к своему горячему телу.
Стало очень уютно и хорошо. Правильно.
На работу Джон вышел только через две недели. Доктор с видимым удовольствием закрыл ему больничный лист и даже решился на комплимент, сообщив Джону, что он прекрасно выглядит. Если бы доктор не был бетой, Джон бы заподозрил, что это все влияние его запаха. В отличие от подавляющего большинства омег, которые получив метку, теряли свой манящий аромат, Джон наоборот стал теперь особенно привлекателен для альф. К нему постоянно подходили знакомиться, говорили комплименты, заигрывали, доводя Анхеля до белого каления. Джон, лишённый в юности подобного опыта, неизменно впадал в ступор, не зная как реагировать, кое-кто расценивал это, как согласие продолжить знакомство. В общем, они с Анхелем пережили несколько конфликтных ситуаций, но все они разрешились благополучно.
Доктор, узнав о проблемах Джона, долго смеялся.
— Вы же понимаете, что многие омеги отдали бы десять лет жизни, чтобы оказаться на вашем месте? — спросил он успокоившись.
— Я не многие, — отмахнулся тот, — у меня уже есть мой альфа. Мне больше одного не надо. Можно с этим что-то сделать?
— И да, и нет — доктор протер очки, — видите ли, согласно последним исследованиям, существует большая вероятность, что запах альф и омег является не физическим, а скорее психосоматическим по происхождению.
— Что? — не понял Джон.
— Скажем так, привлекательнее пахнет не тот, кто здоров и силен, а тот, кто готов завести семью. Исследования еще продолжаются, но… — доктор развел руками. — Если следовать этой теории, то отсутствие у вас запаха, говорило в первую очередь о том, что вы были не готовы вступить в отношения, я прав?
— Ну, в какой-то степени да, — Джон немного смутился, — я просто думал, что для меня не существует подходящего альфы. Что я такого никогда не встречу.
— Вот видите. А в результате вы, видимо, встретились и решили, что он то, что вам нужно, — радостно возвестил доктор.
— Не сходится, — возразил Джон, — я не был с ним знаком, а Анхель говорит, что почувствовал мой запах в лифте, как только переехал. Мы тогда даже не виделись ни разу. Он потом весь дом обегал, нюхая под каждой дверью, чтобы найти меня.