Выбрать главу

Кругом простирались луга, пестреющие желтыми лютиками и лиловым клевером, над которыми жужжали пчелы. Иногда они вдруг попадали в белое облако ромашек. Вдали смеялись серебристые волны залива. Гавань, казалось, была подернута покрывалом из темного блестящего шелка. Они вдыхали мягкий, теплый ветерок, который мурлыкал им песенку и словно бы уговаривал идти все дальше и дальше.

— Правда, приятно — идти, вдыхая ветер? — спросила Элизабет.

— Теплый, ласковый, пахучий ветерок, — шепнула Энн почти про себя. — Я раньше думала, что это сказано про мистраль. У него такое милое название. Как я была разочарована, когда узнала, что мистраль — неприятный пронизывающий ветер!

Элизабет не совсем поняла — она никогда не слышала про мистраль… но ей было достаточно внимать музыке любимого голоса. Само небо, казалось, излучало радость. Матрос с золотыми серьгами в ушах — как раз такой, какие могут встретиться в Завтра, — улыбнулся им, проходя мимо. Элизабет вспомнила стишок, который выучила в воскресной школе: «Вдали смеются синие холмы!» Человек, написавший его, наверное, видел такие же холмы, что синеют по другую сторону гавани.

— Здесь мы свернем, Элизабет. Нам надо попасть вон на тот островок… Это и есть Летучее Облачко. — Энн указала на длинный узкий остров, который тянулся вдоль берега примерно в четверти мили от него. На нем росли деревья и стоял дом.

— А как мы туда попадем?

— Переплывем вот на этой плоскодонке, — сказала Энн, вынимая весла из маленькой лодки, привязанной к склонившейся над водой иве.

Мисс Ширли умеет грести! Она все умеет! Когда они добрались до острова, Элизабет решила, что в таком замечательном месте может случиться все что угодно. Конечно, этот остров уже был Завтра. Такие встречаются только в Завтра. Им нечего делать в скучном Сегодня.

Молоденькая служанка, которая открыла им дверь, сказала, что они найдут миссис Томпсон на дальнем конце острова, где она собирает землянику. Нет, подумать только — на этом острове еще и земляника растет!

Энн отправилась искать миссис Томпсон, спросив служанку, можно ли Элизабет пока посидеть в гостиной. Ей показалось, что у девочки усталый вид — ведь они так долго шли — и ей надо отдохнуть. Элизабет так не считала, но любое пожелание мисс Ширли было для нее непререкаемым законом.

Служанка провела ее в хорошенькую комнату, где стояло множество цветов, а в окно задувал морской бриз. Элизабет понравилось зеркало над каминной полкой, в котором очень красиво отражалась комната, а выглянув в окно, она полюбовалась на гавань и отдаленные холмы.

Вдруг в комнату вошел незнакомый мужчина. На секунду Элизабет испугалась: уж не цыган ли он? Незнакомец не был похож на цыгана, но, с другой стороны, она никогда в жизни не видела настоящего цыгана… И вдруг Элизабет интуитивно поняла, что вовсе не возражает, чтобы он ее похитил. Ей понравились его зеленые глаза с морщинками в уголках, вьющиеся русые волосы, широкий подбородок, а главное — его улыбка.

— И кто же ты? — улыбаясь, спросил он.

— Я… это я, — растерянно проговорила Элизабет.

— Само собой, что ты — это ты. Ты не из моря выплыла? Или, может быть, пришла из дюн? Разве у тебя нет имени?

Элизабет поняла, что он чуточку — вовсе не обидно — посмеивается над ней. Она не возражала против этого. Однако ответила как хорошо воспитанная девочка:

— Меня зовут Элизабет Грейсон.

Наступила тишина… очень странная тишина. Человек долго смотрел на нее, не говоря ни слова. Потом вежливо предложил ей сесть.

— Я жду мисс Ширли, — объяснила Элизабет. — Она пошла искать миссис Томпсон — у нее к ней дело. А когда она вернется, мы с ней пойдем на край света.

«Вот так-то, мистер Незнакомец! Лучше забудьте о том, чтобы меня похитить».

— Понятно. Но пока ее нет, я должен тебя чем-нибудь угостить. Чего бы тебе хотелось? Кот миссис Томпсон наверняка принес в дом что-нибудь вкусненькое.

Элизабет села. Ей стало почему-то легко и весело.

— А что, можно попросить все, что хочется?

— Конечно.

— Тогда, — торжествующе заявила она, — мне хотелось бы мороженого с клубничным вареньем.

Мужчина позвонил и распорядился. Нет, она действительно попала в Завтра, в этом просто нет сомнения. В Сегодня мороженое с клубничным вареньем не возникает по мановению руки, что бы там ни принес в дом кот.

— Оставим блюдечко и для мисс Ширли, хорошо? — спросил незнакомец.

Они быстро освоились друг с другом. Мужчина не так много говорил, но он часто поглядывал на девочку, и в глазах его светилась нежность — такая, какую Элизабет ни разу не видела даже на лице мисс Ширли. Она явно понравилась незнакомцу. И он ей тоже очень понравился.

Наконец он взглянул в окно и встал.

— Мне надо идти, — сказал он. — По дорожке идет твоя мисс Ширли, так что ты больше не будешь одна.

— А вы не хотите подождать и познакомиться с мисс Ширли? — спросила Элизабет, облизывая ложку. Бабушка и Марта умерли бы от ужаса, увидев, что она это делает.

— В другой раз, — улыбнулся незнакомец. Элизабет поняла, что он совершенно не намерен ее похищать, и почему-то почувствовала странное, необъяснимое разочарование.

— До свидания, — вежливо сказала она. — Спасибо за угощение. У вас здесь в Завтра очень мило.

— В завтра?

— Это ведь Завтра, — объяснила Элизабет. — Я всегда хотела попасть в Завтра и вот наконец попала.

— А, понятно. К сожалению, должен признаться, что Завтра меня не так уж привлекает. Я предпочел бы оказаться во Вчера.

Элизабет стало его очень жаль. Неужели кому-то не очень хорошо живется в Завтра?

Отплывая на лодке от Летучего Облачка, Элизабет с сожалением оглянулась назад. А когда они вышли на берег и прошли через заросли молодых елочек между берегом и дорогой, она оглянулась еще раз. И тут из-за поворота вылетела упряжка лошадей, которая явно вышла из повиновения кучеру.

Элизабет услышала отчаянный крик мисс Ширли…

Глава тринадцатая

Все как-то странно кружилось перед глазами. Мебель покачивалась и приплясывала. Кровать… как она оказалась на кровати? Кто-то в белой шапочке только что вышел в дверь. Откуда здесь дверь? И голова как не своя. Неподалеку слышались голоса… тихие голоса. Элизабет не видела говорящих, но почему-то была уверена, что это мисс Ширли и тот незнакомец.