Еще один основополагающий принцип нашего подхода тоже может быть изображен в виде антиномий истории философии как особой дисциплины. С одной стороны, мы стремились сохранить верность исторической правде, прибегать к языку фактов, текстов, документов, многократно верифицированных историко-философской традицией. С другой стороны, мы понимали, что история философии как историческая саморефлексия философии всегда есть лишь интерпретация историко-философского процесса. Поэтому методы анализа документов, фактов, событий, изучение историографии вопроса, сопоставления оценок и суждений нужно было дополнить методами герменевтики, т.е. истолкования — в данном случае историко-философской герменевтики, где, кстати, Текст как послание истории имеет центральное, исходное значение. Иногда герменевтические трудности как сугубо специальные оставались за кадром учебника, но в наиболее важных случаях мы считали нужным ввести читателя в “поле герменевтического выбора”, представляя ему для самостоятельной оценки главные, подчас конкурирующие подходы и точки зрения.
Естественно, что интерпретации, предлагаемые теми или иными авторами данного учебника даже в отношении одного и того же материала, не всегда совпадали. Как следовало поступить в данном случае? Обычный для учебника подход — сгладить или вообще элиминировать различия, по возможности “освободить” от них читателя. Мы и здесь решили пойти нетрадиционным путем, сочтя необходимым не только не скрывать несовпадения позиций, но объективировать их для читателей, тем более в случаях, когда различия наших подходов выражали довольно принципиальные расхождения и споры, существующие в мировой литературе.
Так, в разделе, посвященном античной философии, представлены две точки зрения. Согласно одной, более “традиционной” (опирающейся на античную историю философии, доксографию, большой массив антиковедческих исследований современности), изложение истории философии европейского региона следует начинать с ранней философии (скажем даже: пред- или первофилософии), т.е. с ионийской философии, затем освещая философский путь и вклад таких мыслителей, как Парменид и другие элейцы, Гераклит, Демокрит, Эпикур (разумеется, сообразуясь во всех этих случаях с современным пониманием античной доксографической традиции и с сомнениями, которые она вызывает). Согласно другому подходу, целесообразно вести рассказ о древнегреческой философии начиная с того момента, когда она осознает себя как таковую, в частности, когда появляется сам термин “философия” и когда институционализируется первая философская школа, т.е. начинать с Пифагора и пифагорейцев. Второй подход в учебнике представлен в разделах I и III, написанных Ю.А. Шичалиным, первый подход — в главах раздела II, написанных Н.В. Мотрошиловой. Первый подход имеет целью не дать состояться “отсечению” ранней традиции древнегреческих мудрецов и ученых от историко-философского процесса; второй исходит из того, что философия в собственном смысле слова развилась не из протонаучных натурфилософских рассуждений ионийцев, а как сознательная оппозиция к их “рационализму”, проявившаяся в исходно консервативном и опирающемся на традицию пифагореизме.
Одна из разновидностей представленной здесь антиномии — противоречие между стремлением к историзму, т.е. максимально возможной исторической адекватности анализа и изложения, и неустранимым (также не скрываемым нами) желанием актуализировать историю философии, сделать ее близкой и значимой для современного человека с его устремлениями, заботами, бедами, раздумьями. Э. Гуссерль, выдающийся немецкий мыслитель XIX-XX вв., метко охарактеризовал историю философии как “осовременивающее воспоминание о наших философских праотцах”.