Эту способность французского государства увеличивать свою территорию и унифицировать жизнь населения — с помощью налогов, законодательства и т. д. — частично связывают с феноменом сакрализации власти, унаследованным от Старого порядка, и с тесным союзом, заключенным между государством и Церковью. Тогда как в Англии этот союз был разрушен при короле Генрихе VIII, если не в 1215 г., когда на свет появилась Великая хартия вольностей и полномочия монарха были ограничены. Данный союз был также разрушен в Священной Римской империи, где вследствие лютеранской Реформации немецкие земли оказались разделены, а различные формы суверенной власти, сосуществовавшие друг с другом, ослаблены. Такая сакрализация власти представляет собой одну из характерных черт абсолютизма, и он утвердился во Франции тем более прочно, что французский монарх обладал властью, равной которой не было ни у какого другого государя, за исключением — в далеком прошлом — испанских королей.
Революция, грянувшая во Франции в 1789 г., поставила под вопрос судьбу не только монархии, но и всей социальной и юридической системы страны, рожденной от союза государства и Церкви. Дыхание Революции оказывается настолько мощным, что французская нация отныне воплощает страну прав человека и гражданина, даже несмотря на то, что, как заметил Токвиль, на самом деле «Революция сделала центральную власть более умелой, более сильной и более предприимчивой». По правде говоря, если в Великобритании усилия по демократизации государства предшествовали процессу его развития, то во Франции начиная с периода Французской революции процессы демократизации и развития государства происходили параллельно. Но процесс усиления государства здесь значительно ускорился, тогда как процесс демократизации испытал на себе самые разные превратности судьбы…
Характерные черты сакральной природы власти
В мае 1940 г., в час катастрофы, президент Третьей республики и члены правительства под конвоем торжественно отправились в собор Парижской Богоматери, чтобы произнести молитву и отстоять службу ради спасения своей родины. Удивительная процессия для тех, кто считает, что государство и Церковь тогда были отделены друг от друга. Другими словами, руководители Франции, будучи в большинстве своем людьми светскими и неверующими, повели себя так же, как король Людовик VI Толстый: тот, находясь перед лицом угрозы со стороны Германии (1124), нанес визит в аббатство Сен-Дени, где принял знамя над алтарем, заказал молитвы о защите королевства и сделал пожертвования аббатству.
Таким образом, божественная помощь была подкреплена земным даром в адрес Церкви. Разница состоит в том, что впоследствии государство и Церковь поменялись местами: начиная с XIII в. король, а затем и государство уже не давали, а брали. Монарх установил налог на защиту королевства, налог серебром и налог кровью. Но в обоих случаях жест, сделанный руководителями Франции, имел сакральный характер.
Платить налог и обеспечивать защиту — своего сюзерена, королевства и родины — таковы две жертвы, которых государь ожидает от своих вассалов, а впоследствии и от подданных. С периода Средневековья и до XX в. данные повинности постепенно заложили основы абсолютизма, сначала монархического, а затем республиканского.
Это происходило не только во Франции: подобный порядок вещей мы обнаруживаем, например, в Англии, и аналогичных жертв король ожидает от своих подданных и в других обществах. Но во Франции специфика указанного процесса проявляется в том, что характер упомянутых повинностей связан с сильной центральной властью: такого нет ни в одной стране, граничащей с Францией.
Особенно же в данном вопросе ощутима разница с Германией. «В то время как во Франции династический принцип передачи власти и институт монархии оказались полезны друг другу и слились в процессе формирования суверенитета, легитимной власти и системы управления, в Германии немцы не сумели примирить между собой государственное строительство и принцип универсалистской императорской власти». Идея универсалистской империи, рожденная в процессе спора об инвеституре, в конце концов сокрушила Германское королевство, а ее регионы — земли — обратили синтез идей государственного строительства и универсалистской власти себе на пользу.
Во Франции «нация также дошла до того, что изгнала подручных государя, но это случилось лишь после того, как сам государь изгнал приближенных папы или епископа». Ведь с момента помазания монарха процесс его правления страной означает не только факт того, что он избран народом, но и таинство, которое отправляют король-первосвященник и его всегда и во всем правые люди. Они живут и при одном, и при другом монархе, обеспечивая преемственность государственной власти. Сама фигура короля вечна, а человек, который имеет это звание в тот или иной момент времени, лишь инструмент власти.