Глава 5. ДУХ ГРАЖДАНСКОЙ ВОЙНЫ
Франция, мог бы посчитать угрюмый историк, долгое время полагала, что в ней царит дух оружия. Однако речь скорее шла о духе гражданской войны.
Начиная с распри между Арманьяками и Бургиньонами и до войн, называемых Религиозными, страна пережила множество революций, превратившихся или же не превратившихся в гражданские войны: революцию 1789 г. с годами террора и реакции, революции 1848 г. с июньскими днями и государственным переворотом, Коммуну 1871 г., события 6 февраля 1934 г. и открытую войну, которую олицетворял режим Виши. И наконец, в эпоху правления де Голля в стране чуть было не разразилась гражданская война.
И распри между религией и светским миром, и противостояние правых и левых, и реформистский либо революционный способ урегулирования конфликтов в борьбе между собой одни за другими разжигали эти франко-французские войны. А какую специфическую роль во Франции, по-видимому, сыграло существование сильной коммунистической партии и целой армии интеллектуалов-специалистов!
А ведь еще в 1902 г. Анатоль Леруа-Болье, лучший специалист по царской России, написал небольшую книгу о Франции, которую назвал «Доктрины ненависти: антиклерикализм, антипротестантизм, антисемитизм». Если бы он добавил еще и «антимилитаризм», то можно было бы отметить, что все эти четыре доктрины развивались только во Франции. Ни Италия, где существовал антиклерикализм, но не было антисемитизма, ни другие страны не имели дел с совокупностью четырех вышеупомянутых доктрин. Однако Франция не только испытала их все на своем опыте, но случилось так, что они развивались здесь одновременно.
Одни доктрины существуют издавна, другие могли появиться, а затем исчезнуть, но соединение всех их в 1900-х годах уникально, их существование наложило отпечаток на жизнь Франции в большей степени, чем на жизнь других стран.
Эти четыре доктрины, бывшие часто доктринами недоверия и ненависти, представляли собой в некотором роде части мозаики, сопровождавшие фундаментальное деление страны на правых и левых, деление, которое, по правде говоря, было значительным и в других странах, но которое остается сильным во французском обществе и по сей день…
Объясняют ли эти данные то, что разрешение некоторых конфликтов во Франции проходит труднее, чем в других странах? Существуют ли другие факторы, помогающие понять данную ситуацию?
Приходится констатировать: французское общество яростно отвергало саму мысль о компромиссе. Не поэтому ли оно с таким удовольствием прославляет первый из этих компромиссов — Нантский эдикт?
А ведь история свидетельствует, что после принятия эдикта непримиримость с обеих сторон продолжала существовать и только усиливалась. В 1790 г. после проведения праздника Федерации — еще одного памятного события, целью революционного движения или его противников являлось не ограничение власти правителей, но передача ее в другие руки, ее получение. Обладать властью французы хотели в большей степени, чем определить ее нормы. Отсюда следует радикализация борьбы, будь она политической или какой-либо другой.
Это справедливо и для прошлого — 1793 или 1815 гг., это справедливо и для XX в., когда левые и правые, как, например, Жорес в 1904 г. или Петэн в 1940-м, стремились обладать всей полнотой власти…