После окончания Второй мировой войны именно те политические партии, которые больше всех говорили от имени прав человека о необходимости борьбы с колониальной политикой, сформировали наиболее жестоких руководителей Франции в колониях: таковы Мариус Муте в Индокитае, Рене Нежлен и Робер Лакост в Алжире, причем все трое были социалистами из СФИО.
Все эти противоречия, резкие перемены, непоследовательные поступки, ситуации слишком важны, чтобы не замечать их. Являются ли они обратными примерами для тезиса о наличии признанной оппозиции между правыми и левыми? Являются ли они «патологией», которая противоречит «норме»? Ставить вопрос таким образом означало бы признать то, что нация является застывшим организмом, чье будущее предначертано, предопределено.
Однако ситуации меняются, и люди могут сталкиваться с потрясениями, с которыми они не справляются, что приводит в большей степени к изменению поведения, чем к смене идеологических убеждений. Нужно ли напомнить об алжирских французах, в частности, из Орана? В большинстве своем они голосовали до 1954 г. за коммунистов или социалистов, затем стали основной наиболее отчаянных батальонов ОАС и, вернувшись во Францию, пошли за националистом Жаном Луи Тиксье-Виньянкуром, призывавшим их голосовать за Миттерана в 1965 г., чтобы отомстить де Голлю, а многие из них уже в 80-е годы стали сторонниками Жана Мари Ле Пена.
Но можно ли ставить в один ряд поведение электората, политические обязательства армии и их отношение к трагическим обстоятельствам, которые они испытали в жизни?
С этими оговорками остается, как говорил историк Андре Зигфрид, «инстинктивно угадывать, принадлежит этот человек к правым или левым, а из двух человек — кто левее другого. Но если требуется сказать, почему это так, а не иначе, то начинаются трудности».
Особенно если учесть тот факт, что принадлежность к правым или левым наполнена различным смыслом в различные периоды истории. Добавим также, что этот расклад сил изменился с появлением фашизма и коммунизма.
В принципе, разделение на левых и правых произошло 28 августа 1789 г., когда в Учредительном национальном собрании те, кто считал, что Людовику XVI необходимо предоставить право вето, разместились справа от стола председателя, а противники этой идеи — слева. Таким образом, вместо общества, разделенного на три сословия и распределенного по трем пространствам в рамках Генеральных штатов, появилось новое распределение в пространстве — по двум направлениям. Это разделение отражало принадлежность к двум концепциям политической жизни, появление которых, очевидно, предшествовало данному обстоятельству. Одни, слева, ссылались на энциклопедистов, Декарта, Локка, даже на наследие кальвинизма, другие же отстаивали католическую традицию или аристократическую реакцию.
С того момента разделение происходит в тесной связи с политическим режимом. Слева существуют республиканцы, справа выстраиваются три течения, в зависимости от их институционального выбора: Старый порядок — для легитимистов, конституционная монархия — для орлеанистов, авторитарный режим, подкрепленный всеобщими выборами, — для бонапартистов, ранее принадлежавших к левым (как отмечал Рене Ремон). В то же время левые, партия движения и перемен, противопоставляются правым, партии «сопротивления» (какому-либо движению) или консерватизма. Вся политическая история XIX в. исходит из такого деления, которое воплощает борьбу, с одной стороны, хижин, а с другой — дворцов в союзе с Церковью, и это борьба продолжала жить и в 1981 г. — в сердце премьер-министра социалиста Пьера Моруа.
После падения Второй империи в отношениях между правыми и левыми произошло важное изменение: Республика больше не является фактором, разделяющим сторонников одного и другого лагеря, поскольку монархисты постепенно приняли ее. Отныне основными факторами, разделяющими правых и левых, становятся экономические или социальные вопросы, а также роль государства. Крупному капиталу, который контролирует «республиканская» буржуазия, противостоят социалисты и часть левых: они борются против «реакции». В организационном плане в противовес правым существуют три течения левых: радикалы, социалисты и синдикалисты. Около 1900 г. радикалы хотели обеспечить гражданское и политическое равенство через образование, которое должно было гарантировать лучшим продвижение по социальной лестнице. В отличие от социалистов радикалы не являются сторонниками социальной революции и не мечтают повести людей за собой на баррикады. Что касается синдикалистов, то они оспаривают монополию партий на политическую жизнь, а некоторые из них ставят под сомнение даже саму парламентскую форму правления, разделяя в своей критике идеи анархистов.