Весьма неожиданным для властей оказалось поведение в начале войны анархо-синдикалистов и революционных социалистов, лидеры которых были предусмотрительно занесены в списки лиц, подлежащих аресту после объявления мобилизации. Они поддержали войну, признав ее справедливой и оборонительной со стороны Франции и других стран Антанты. 4 августа депутаты-социалисты единогласно вотировали законопроекты, представленные правительством.
Широко распространенные в обществе настроения выразил президент Пуанкаре, который в своем послании парламенту 4 августа призвал всех французов к «священному единению» перед лицом внешнего противника. Этот призыв был поддержан всеми основными политическими силами, которые, невзирая на разногласия, проявили готовность к сотрудничеству в интересах национальной обороны. В парламенте крайние партии — социалисты слева, монархисты и националисты справа — отказались от систематической оппозиции правительству. Кабинет министров, который с июня 1914 г. возглавлял Вивиани, был реорганизован. 26 августа в него впервые вошли члены Объединенной социалистической партии Гед и Марсель Самба. Пришедший ему на смену в октябре 1915 г. кабинет Бриана представлял еще более широкий спектр политических сил. Кроме радикалов, левых республиканцев и социалистов, он включал правого республиканца Мелина и монархиста Дени Кошена.
Так под влиянием внешней опасности впервые в истории Третьей республики был создан общенациональный блок основных партий, известный под названием «священное единение». Его роль как политического механизма управления страной была велика. Благодаря ему упростились отношения между кабинетом министров и парламентом. Обычные в мирное время столкновения фракций на идеологической почве больше не мешали правительству сосредоточить внимание на осуществлении мер, продиктованных нуждами национальной обороны. Пример сотрудничества разных партий в правительстве и парламенте поддерживал дух «священного единения» на местах: большинство политических организаций приостановило свою деятельность или ограничило ее филантропическими задачами. Но главное — правительству удалось наладить сотрудничество с руководством ВКТ, которую с 1909 г. возглавлял Леон Жуо. В прошлом анархо-синдикалист, он после провала попыток организовать всеобщую стачку разочаровался в революционной тактике и воспользовался началом войны, чтобы повернуть профсоюзное движение в русло реформизма. В рамках «священного единения» Жуо участвовал в осуществлении социальной политики правительства, помогая ему улаживать путем переговоров и компромиссов споры между рабочими и предпринимателями. Во многом благодаря его позиции забастовки во второй половине 1914—1916 гг. были исключительно редки.
Неудачное начало войны, провалы наступательных операций союзников в Шампани и Артуа в 1915 г., а также на реке Сомме в 1916 г. стали тяжелым испытанием для французов. Гнетущее впечатление производили на них огромные потери армии и постоянное ухудшение условий жизни гражданского населения в тылу и особенно на оккупированной немцами территории.
На третьем году войны общественное мнение явственно разделилось в оценке ее перспектив. Неудачи и трудности не смущали националистов и сторонников реванша, выступавших за победу любой ценой. Они образовали разношерстную и неорганизованную «партию войны». Среди ее лидеров выделялся Клемансо, который в первые годы войны не входил в правительство и поэтому в глазах людей не нес ответственности за его ошибки и неудачи. С другой стороны, возникла «партия мира», столь же пестрая по составу, как и «партия войны», но гораздо менее сплоченная вокруг общих целей и лидеров.
Антивоенные настроения были распространены главным образом в Объединенной социалистической партии. В ней возникла оппозиция как участию социалистов в правительстве, так и поддержке его курса на победу любой ценой. Весьма болезненно переживала войну и значительная часть радикалов, воспринимавших ее как крах не только пацифистских, но и демократических идеалов. С ужасом наблюдали они, как под предлогом военной целесообразности генералитет сосредоточивает в своих руках все больше власти, как попираются права и свободы граждан, а ксенофобия и национализм превращаются в разновидность официальной идеологии. Надежду на возможность изменить ход событий им давал Кайо, развернувший в годы войны бурную деятельность. Хотя он и старался держаться в тени, избегая публичных акций, общественное мнение указывало на него как на главу «партии мира».