Его преемник, Гальба, объехал Италию и Нарбоннскую Галлию, рассыпая награды своим сторонникам и кары противникам, увеличивая привилегии дружественных ему городов, у других — отнимая свободу и имущество. Эта отталкивающая политика снова обострила вражду между Галлией центра и юга и северной Галлией, где в диком племени белгов жила еще старая ненависть и жажда свободы. Она вспыхнула, как только Гальба, видя в этом меру для охраны собственной безопасности, отозвал Вергиния из северной армии. Он не знал, что именно лояльность этого удивительного гражданина была лучшей его защитой против недоброжелательства солдат. Едва Вергиний удалился, как они провозгласили императором легата Верхней Германии, Вителлия, и решили ввести его в столицу (69 г.).
Ужас охватил сторонников Гальбы. Северной армии, в состав которой входило немало германцев, предстояло пройти через самые богатые области Галлии. Перед этой приманкой могли проснуться наследственные инстинкты варваров, сами римские легионеры могли увлечься жаждой добычи. В это время Гальба был убит, и его место занял Отон. Хотя этот император, явившийся как бы новым воплощением Нерона, и возбудил тайные симпатии у наиболее романофильствующих галлов, ибо он представлял для них Италию, Рим, сенат, — но сторонники Гальбы, из-за него попавшие в тяжелое положение, не пожелали терпеть этого положения из-за его убийцы. Отон был далеко, а Вителлий приближался. Галлия покорилась… Это спасло ее от полного опустошения, хотя отдельные города подверглись жестокому разграблению, другие отделались огромным выкупом.
Италия встревожилась. Никогда римская армия не являлась с такой странной физиономией. Областной набор приносил свои плоды: кельты и тевтоны обрушились на юг, как во времена Мария. Цецина, который вел одну колонну, наименовал себя консулом. Но своими золотыми запястьями и ожерельем, своей пестрой одеждой он скорее напоминал кельтского вождя. Против этой армии двинулись преторианцы Отона и все, что можно было набрать в латинских городах. Затем следовали восточные солдаты Веспасиана: египтяне, сирийцы, галаты, каппадокийцы. Казалось, что все народы мира сходились в долине По, чтобы перерезать друг друга.
Корпоративный дух армий был слишком силен, чтобы они могли слиться с теми племенами, из которых вышли. Но сами племена подымались вслед за армиями. Четыре императора, сменившие друг друга в течение четырех месяцев, междоусобия в Италии и Риме, Капитолий в огне, — все это, казалось, предвещало конец Империи. Сепаратистские движения вспыхнули в Африке, Понте, Иллирии и Британии; иудеи продолжали свое геройское сопротивление. Как могли не разгореться в Галлии тлевшие там ферменты брожения? Когда уже Вителлий приближался к Лиону, один бойкий крестьянин, Марикк, обошел волости эдуев, объявляя, что он — бог, явившийся освободить Галлию. Ему удалось поднять до 8 000 крестьян, но вскоре он был разбит и выдан жителями Отена. Решительный толчок пришел извне, из армии Вителлия. В ней с самого начала чувствовался раскол между легионерами, собственно верными Риму и только желавшими навязать ему своего императора, и чисто галльскими и германскими элементами. Из них самыми непокорными были батавы: они находились в привилегированном положении, платили только «налог крови» и считали себя не подданными, а союзниками Рима. Их-то, как вечную причину беспорядков, Вителлий решил отослать на родину как раз в тот момент, когда Италия открывалась перед ними. Тогда они сплотились вокруг Юлия Цивилиса — римского гражданина и заслуженного воина, варвара по происхождению и по существу. Сперва он, представляясь сторонником Веспасиана, пошел против рейнских легионов, стоявших за Вителлия, чтобы, не разрывая с Римом, вести к ослаблению его сил на границах. Когда же Веспасиан одержал верх, надо было вернуться к бездействию или открыто объявить себя врагом Рима.
Из глубины лесов пророчица Веледа призывала к войне и предсказывала уничтожение легионов. Честолюбие Цивилиса уносило его мечты дальше жребия вождя варварских орд. Он мечтал о царстве, центром которого была бы его страна, и которое простиралось бы по обоим берегам Рейна. Он начал с галлами обычную политику: льстил их гордости, напоминал о былой славе, рисовал им все бедствия, причиненные завоеванием, указывал на слабость Рима… Наряду с этим он подкупал вождей подарками, солдат — добычей, которую он делил с ними. Сперва Галлия осталась глухою к этим призывам: она не доверяла германцу и сомневалась в друзьях, начавших с опустошения целой страны. Но через некоторое время там и сям стали появляться тревожные признаки. Начали отказывать в уплате податей и не давали рекрут. Воцарение Веспасиана не могло укрепить связи Галлии с Империей: о новом императоре ничего не знали, но, как победитель Вителлия, он мог восстановить традиции Гальбы.