Глава 23.
О Меровее, вопрошающем о будущем у Божественных книг.
Наконец Меровей, пренебрегая ответами прорицательницы, после трехдневной вигилии получил такой ответ в Божественных книгах. В книге Царств: «За то, что оставили Господа Бога вашего, отдал вас Бог в руки врагов ваших». В Псалтири между тем: «… низверг их в превозношении[480]». В Евангелии же: «Вы знаете, что через два дня будет Пасха и т. д»[481]. Узнав это и рыдая, с более чем пятьюстами воинами покинул могилу святого Мартина, взяв с собой Гунтрамна, и через город Автиссиодур прибыл в замок Дивион, откуда ушел в Ремскую Кампанию. Будучи окруженным в некоем поместьи людьми из Тарваны[482] и сознавая, что будет схвачен, опасаясь, что отец подвергнет его суровому наказанию, если будет приведен к нему, попросил некоего Гайлена, своего приближенного, чтобы пронзил его мечом, и погиб, когда тот поразил его ножом во внутренности. Гайлен, когда у него отрубили руки и ноги, также отрезали нос и уши, безобразно окончил свою жизнь.
После этого умер Самсон, сын Хильперика. Король с глубокими рыданиями провел его похороны. В этот год посередине луны была видна сверкающая звезда.
Глава 24.
О дочерях Гунтрамна Бозона, освобожденных благодаря мужеству отца при заступничестве святого Мартина[483].
Некий самый могущественный из знати Хильперика, так прозванный одним именем Гунтрамном Бозоном, оставив в церкви святого Илария своих дочерей, ушел к Хильдеберту. На третьем же году правления Хильдеберта Младшего, который был семнадцатым годом правления Хильперика и Гунтрамна, Гунтрамн Бозон, решив забрать своих дочерей из Пиктавов, пытался просьбами и подарками склонить некоего Драколена, который был враждебен ему и преследовал его, к тому, чтобы тот отстал от него. Драколен, так как был объят гордостью, надменно ответил, утверждая, что путы, которыми он всегда губил других, пойманных им, готовы, чтобы повязать ими Гунтрамна. Не стал терпеть Гунтрамн заносчиво похваляющегося, но, воздев руки к небу, воззвал к творящему чудеса Господу и в мольбе просил его, чтобы оказал ему милость через посредничество блаженного Мартина. Сойдясь с неприятелем, уста, произносящие слова гордыни, поразил копьем и, выбив его из седла, поверг бездыханным на землю. Пользуясь этой удачей, забрал дочерей из Пиктавов и привел, куда пожелал.
Глава 25.
О раздоре между Пиктавами и бретонцами.
Пиктавийцы[484] и байокасцы[485], которые сейчас называются арбасцами, присоединившись к андекавцам[486], решили в неожиданном нападении одолеть графа бретонцев Вароха[487]. Варох упредил их коварный замысел, напав на них среди ночи и нанеся им страшное поражение. На третий же день заключил с военачальниками Хильперика договор, дав в заложники сына и вернув то, что захватил. Также вернул город Венет при том условии, что если ему будет дозволено по милости короля владеть им, то все ежегодные налоги будут своевременно выплачиваться. По прошествии же некоторого времени, перестав выполнять договор, послал к королю епископа города Венета Евния[488] чтобы тот передал ответы на некоторые вопросы. Король, в гневе обругав его, отправил в изгнание.
Глава 26.
Об обвинении Хильпериком епископа Претекстата и об оправданиях Претекстата.
По прошествии всего этого в церкви Святого Петра города Паризии был созван[489] собор епископов и король Хильперик в их присутствии стал обвинять епископа Ротомагского Претекстата, о котором мы уже упоминали, вернув его из ссылки и говоря: «Хотя, почтенные епископы, королевская власть могла бы виновного в государственной измене наказать по закону, я, однако, этого зачинщика заговора, составленного против меня, который обманом присвоил себе имя пастыря, представляю в ваше присутствие, не идя против святых канонов». И обратясь к Претекстату, епископу Ротомагскому, говорит: «Зачем, о епископ, раздавал подарки народу, злоумышляя против моего благополучия? И с какой целью сочетал Меровея, моего сына, с женой его дяди? Разве не знал, что в этом случае предписывают святые каноны? Почему, наконец, так настроил сына против отца, что тот задумал отнять у меня вместе с королевской властью и мою жизнь?» Когда король закончил говорить, франки, которые стояли перед входом, подняв шум, были готовы ворваться в двери базилики, чтобы подвергнуть наказанию предстоятеля. Но король, запретив им делать это, предоставил Претекстату возможность оправдаться. И когда тот стал отвергать предъявленные обвинения, некоторые лжесвидетели, поднявшись, стали клеветать, что епископ дал им вознаграждение за то, чтобы они коварством погубили короля. Епископ им говорит: «Подтверждаю, что вы правдивы, утверждая, что получили от меня подарки. Ибо как мне, получившему ваши дары, было поступить иначе? Ложно же вы утверждаете то, что я злоумышлял против короля. Это совершенная ложь». Когда он говорил это, хотя король удалился во дворец, но епископы заседали в доме церкви. Этий, архидиакон Паризийский, придя, обратился к ним следующим образом: «Сейчас наступил момент, о праведнейшие священники, когда вы либо будете удостоены славы за вашу великодушную стойкость, либо за изгнание и поругание вашего брата и соепископа, если промолчите, будете в последующем презираемы». Когда остальные молчали, приложив персты к устам из-за того, что боялись гнева королевы, по побуждению которой все это происходило, Григорий, предстоятель Туронов, начал говорить так: «Надлежит нам, дорогие братья, и в особенности тем, кто пользуются благорасположением короля, дать ему полезные советы, чтобы часом не случилось, что, несправедливо преследуя в гневе священника Господа, был бы еще более сурово наказан Богом – заступником невинных». Когда они и на это ничего не ответили, предстоятель добавил: «Нам стоит опасаться той страшной угрозы Господа, которую изрек через пророка: «Когда Я скажу беззаконнику: «смертью умрешь!», – а ты не будешь вразумлять его, Я взыщу кровь его от рук твоих