Особое внимание при обсуждении в Политбюро было обращено на «недостаточность подбора агентурных работников и недостаточную их подготовку». Обстановка в Европе после прихода Гитлера к власти резко обострилась. Разведупр активизировал агентурную работу против Германии, создавая новые резидентуры как в этой стране, так и в соседних странах. Людей требовалось все больше и больше, причем людей квалифицированных, подготовленных, а не просто «брошенных на невидимый фронт по призыву Родины».
До 1935 г. Разведупр не имел своего высшего учебного заведения, готовившего военных разведчиков высокой квалификации. Курсы усовершенствования по разведке при Управлении существовали, но учились здесь (проходили начальную подготовку) в основном новички, которых набирали в Разведупр. Восточный факультет Военной академии, большинство выпускников которого распределялось в Разведупр, давал только фундаментальную военно-политическую подготовку, а его выпускники работали главным образом в странах Востока. Опытных и квалифицированных разведчиков не хватало и приходилось использовать на агентурной работе малоопытных сотрудников. Было признано также неправильным удовлетворение «всех запросов различных военных и военно-промышленных учреждений» по военно-технической разведке и «освещение агентурным путем почти всех, в том числе и не имеющих для нас значения стран». Время глобальной агентурной разведки, которой славилось ГРУ в послевоенные годы, еще не наступило.
После обсуждения всех вопросов, связанных с деятельностью военной разведки, Политбюро решило вывести Управление из системы Штаба РККА и подчинить его непосредственно Наркому. Чтобы избежать чрезмерной загрузки зарубежной агентуры, все задания должны были выдаваться только через Наркома или с его ведома и одобрения. Начальнику Разведупра следовало в кратчайший срок перестроить всю систему агентурной работы, создав небольшие и совершенно самостоятельные резидентуры, имеющие самостоятельную связь с Центром. Чтобы решить очень острую кадровую проблему зарубежной агентуры, предстояло в сжатые сроки организовать специальную школу разведчиков на 200 человек и укомплектовать ее тщательно проверенным командным составом. Была определена группа стран, против которых в первую очередь направлялось острие агентурной разведки: Польша, Германия, Финляндия, Румыния, Англия, Япония, Маньчжурия, Китай. Изучение вооруженных сил остальных стран решено было вести легальным путем через официальных военных представителей.
Чтобы увязать работу военной и политической разведок, решили создать постоянную комиссию. В нее вошли начальник Разведупра и начальник ИНО ОГПУ. Им надлежало обсуждать и согласовывать общий план разведывательной работы за границей, обмениваться опытом и информацией, предупреждать друг друга о возможных провалах. Комиссии следовало также изучить все провалы, как по линии Разведупра, так и по линии ИНО и выработать мероприятия против возможных неудач в будущем. Тщательная проверка отправляемых на заграничную работу сотрудников также возлагалась на эту комиссию.
И наконец Политбюро решило усилить руководство военной разведкой. До сих пор Берзин не имел официального первого заместителя, у него были только помощники. Теперь решили ввести эту должность в штат Управления. Первым замом Берзина стал человек из конкурирующего ведомства, и не кто-нибудь, а сам Артузов, который в это время был начальником ИНО ОГПУ, т.е. возглавлял политическую разведку страны. А.Х.Артузов возглавил ИНО летом 1931 г. К моменту заседания Политбюро он имел четырехлетний стаж руководства разведкой, огромный опыт, провел блестящие разведывательные операции - одна вербовка «кембриджской пятерки» в Англии чего стоит. Артузов являлся специалистом высшего класса по руководству разведкой, равного которому не было в то время ни в Разведупре, ни в ИНО. Поэтому его кандидатура и оказалась наиболее приемлемой для Сталина.
После серии провалов к руководству военной разведкой следовало, конечно, привлечь крупного профессионала, разбиравшегося во всех тонкостях разведывательной работы, с именем и авторитетом. Сталин понимал это, но он также хорошо понимал и то, что в военном ведомстве такого профессионала нет. За последние десять лет военная разведка «варилась в собственном соку». Она представляла собой довольно замкнутую организацию, куда практически не попадали крупные работники со стороны, которые со временем могли бы вырасти на разведывательной работе и занять руководящие посты. И Стигга, и Давыдов, и Никонов по своему опыту, знаниям и навыкам работы как руководители разведки значительно уступали Берзину.
Все основные перемещения происходили внутри Управления. Работники разведки перемещались вверх или вниз, переходили из одного сектора или отдела в другой, уходили на какое-то время за кордон на нелегальную работу или на периферийную работу в пограничный округ и затем возвращались в родное Управление. К 1934 г. для высшего руководства было ясно, что надо встряхнуть эту устоявшуюся организацию, влить в нее свежие силы, активизировать ее работу. Собственно говоря, произошло то, о чем предупреждал Арвид Зейбот еще за 10 лет до этого.
На кандидатуру Артузова Сталину, скорее всего, указал Ягода, который преследовал при этом свои цели. Артузов явно не вписывался в окружение всесильного зампреда ОГПУ. Но Сталин не был бы Сталиным, если бы понадеялся только на рекомендации Ягоды. Он и сам хорошо знал руководителя ИНО, встречался с ним, знал его твердость в отстаивании своего мнения даже перед «хозяином». Мнение генсека о руководителе разведки ОГПУ было высоким, и для этого у него имелись основания…
… Летом 1933 г. обстановка в Центральной Европе обострилась. После прихода нацистов к власти воинственные заявления Берлина о присоединении к Третьему рейху Данцига и данцигского коридора звучали все громче. В Варшаве хорошо понимали, что в случае войны в одиночку уже не выстоять и не удержать того, что было получено по Версальскому договору. Предстояло определиться - с кем и против кого? С Москвой против Берлина, или же попробовать с Берлином против Москвы? Если с Москвой - можно было сохранить коридор и Силезию, отрезанные от Германии по Версальскому договору, если с Берлином - можно рассчитывать на часть Украины после начала войны Германии с Советским Союзом. С кем будет Варшава? От точного ответа на этот вопрос зависело многое и во внешней политике Советского Союза, и в строительстве Красной Армии.
Чтобы определиться с Польшей, летом 1933 г. в Кремле созвали совещание. Пригласили представителей Наркоминдела, отдела международной информации ЦК партии, Разведупра и ИНО. И дипломаты, и руководитель информбюро Карл Радек, и сотрудники военной разведки доказывали Сталину, что Польша повернулась в сторону Советского Союза, что союз с Варшавой - дело ближайшего будущего. Диссонансом прозвучало заявление начальника ИНО Артузова о том, что Варшава никогда, ни при каких обстоятельствах не пойдет на союз с Москвой. Слишком хорошо помнили в Польше 1920 г., когда армии Тухачевского стояли под Варшавой. Информация из агентурных источников, которой располагал руководитель политической загранразведки, показывала, что возможное сближение с Москвой - тактический ход польской дипломатии, рассчитанный на то, чтобы усыпить бдительность кремлевского руководства. Нужно было обладать большим мужеством, чтобы вопреки всем выступлениям на этом ответственном совещании высказать свою точку зрения по такой важной проблеме, как развитие в будущем советско-польских отношений.
Выступление Артузова и его прогнозы не понравились Сталину. Он бросил упрек руководителю политической загранразведки, что его агентурные источники занимаются дезинформацией. И даже в конце 1933 г., когда обстановка в Центральной Европе уже достаточно прояснилась, генсек продолжал думать так же. В декабре 1933 г. отмечали очередную годовщину ВЧК-ОГПУ. На товарищеском ужине с руководителями ОГПУ в Кремле Сталин поднимал тост за каждого из приглашенных чекистов. Когда дошла очередь до Артузова, вождь в шутливом тоне сказал: «Ну как Ваши источники, или как Вы их называете, - все Вас дезинформируют?» Артузов смутился от такого «нетрадиционного» тоста и ответил, что постарается избежать дезинформации. Он решил, видимо, что замечание Сталина относится к польской работе, так как сводки источника Илинича кардинально расходились со взглядами НКИД и, особенно, со взглядами заведующего бюро международной информации ЦК К.Радека, утверждавшего, что Польша идет на искреннее сближение с СССР. «Поворот, а не маневрирование в сторону СССР», - тезис Радека. Сводки Илинича утверждали, что готовится сближение Польши с Германией, а СССР поляки стараются убаюкать просоветским маневром. Обстановка прояснилась в январе 1934 г., когда с подписанием германо-польского протокола о ненападении началось сближение двух стран, и антисоветская политика Польши стала достаточно откровенной. Предположения Артузова, высказанные им на совещании, полностью подтвердились.