С возрастом в глазах Усиваки появилось что-то ястребиное; очертания тонких губ рано затвердели, он напускал на себя надменный вид. Однако юноша ничуть не заботился о своей внешности. Длинные и вечно нечесаные волосы, постоянные раны и шрамы на ногах, одежда с большими прорехами. Но за последнее время в нем произошла поразительная перемена. Он вдруг стал послушным, готовым повиноваться и угождать старшим, которые относили это на счет данного ему воспитания. Правда же состояла в том, что Усивака начал по ночам встречаться в ущелье с Тэнгу, где и узнал то, что от него утаивали: он был вождем, сыном Ёситомо из дома Гэндзи и узником Киёмори из дома Хэйкэ. От Тэнгу Усивака также услышал о смерти отца и судьбе матери. И с тех пор он понял, каким должно быть его будущее, хотя и знал об опасностях, которые ожидали его впереди.
– Ну, Конно-мару, сможете, как я?
– Да, но вам надо быть поосторожней.
– Не надо обо мне беспокоиться. Вот, я готовлюсь к прыжку, – сказал через плечо Усивака. Потом, пробираясь по ветвям деревьев, он смерил расстояние между собой и расселиной внизу и прыгнул на валун.
– Чисто сработано! – воскликнули Тэнгу, подбегая и окружая Усиваку.
Конно-мару, однако, отступил. Тэнгу осыпали его презрительными насмешками, которые эхо разносило по ущелью. Тут Конно-мару вдруг крикнул находившимся внизу Тэнгу:
– Я вижу, кто-то прячется за той скалой. Ловите его!
Тэнгу немедленно бросились в указанном направлении, карабкаясь по скалам и валунам. Со своей позиции Конно-мару при свете луны отчетливо видел фигуру, которая скользила среди теней по усыпанному камнями ущелью.
Асатори спасся бегством, спотыкаясь и мчавшись стрелой под прикрытием скал. Наконец он заполз между двумя валунами и, едва дыша, припал к земле, слыша крики над головой.
– Ты нашел его?
– Нет, а там искал?
– Да, но не могу найти.
Издалека по ветру донесся крик:
– Ау, вы его поймали?
– Нет ничего. А как там у вас?
– Совсем ничего не видно.
– Ну и устроил Конно-мару суматоху.
– Он, верно, увидел обезьяну или оленя.
Голоса скоро утихли. Тэнгу, кажется, прекратили поиски, и ущелье заполнял лишь шум ветра.
Асатори выполз из своей норы. Следя за лощиной, где собрались Тэнгу, он украдкой подобрался к ним поближе. Они кружком сидели, скрестив ноги, и были поглощены разговором. Забравшись на какой-то предмет, над ними возвышался, о чем вскоре догадался лекарь, Усивака, а рядом находился Конно-мару. Их было около десятка, они называли друг друга по именам, которые, как знал Асатори, принадлежали известным воинам дома Гэндзи на востоке.
– Ну, Конно-мару, Кихидзи утверждает, что все еще слишком рано?
– Да, верно. Я ему очень определенно сказал, что все мы думаем об этом деле, но Кихидзи отказывается менять свои планы. Он утверждает, что сейчас еще не время.
– Когда же, как считает Кихидзи, настанет подходящее время для действий?
– Об этом он говорил неопределенно, но подразумевал, что нам надо подождать, пока не произойдет какой-нибудь сдвиг.
– Что он при этом имел в виду?
– Например, появятся признаки того, что в чем-то не ладят Го-Сиракава и Киёмори.
– А что, если нынешнее положение дел будет длиться годами?
– Да, это нам тоже надо принимать во внимание.
Конно-мару видел, что никто из его товарищей больше ждать не хотел. Тем не менее Кихидзи оставался их единственной надеждой. Без него и без помощи Хидэхиры не было способа обеспечить безопасность Усиваки и будущее дома Гэндзи.
Собравшиеся удрученно примолкли.
Вдруг раздался голос Усиваки:
– Довольно, давайте об этом больше не говорить. Давайте даже не думать об этом.
На Усиваку посмотрели с изумлением, а один из Гэндзи со слезами на глазах сказал:
– Мой молодой господин, почему вы так говорите? Подумайте, через что мы уже прошли, подумайте о нашей клятве вам.
– Я просто имел в виду, что все эти споры бесполезны.
– Почему бесполезны?
– А почему мы должны ждать и надеяться на что-то такое, что может никогда не произойти? Близится время, когда я должен буду принять монашество, и у меня нет времени для ожиданий.
– Вот это нас и беспокоит. Мы хотим, чтобы Кихидзи скорее пришел к взаимопониманию с Хидэхирой.
– Кихидзи – этот купец? Полагаться на него?
Люди притихли. Усивака сказал то, чего никто из них не осмеливался выразить словами.
Юноша обвел взглядом окружающих:
– Вот я от него ничего не жду. Что бы кто ни говорил, в этом году я сбегу с горы Курама. Вот увидите!
Гэндзи внимали ему с ужасом, потом начали горячо протестовать, призывая его не быть опрометчивым.
Асатори уловил лишь обрывки того, что говорилось, подкрался поближе, решившись пойти на риск быть пойманным, но передать Усиваке то, что ему послала Токива. Но тут Усивака разразился громким и долгим плачем, после чего неожиданно скрылся в темноте.
Асатори проснулся под пение птиц. Он обдумывал любопытные события прошедшей ночи, по кусочкам собирая то, что ему удалось услышать. Солнце стояло высоко, все ущелье было наполнено майским солнечным светом. Он осторожно выполз из своего укрытия и осмотрелся.
Асатори провел там несколько дней, ловя рыбу в горном потоке и сбив из рогатки пару птиц. Но его надежды на то, что Гэндзи соберутся в этом месте вновь и ему удастся встретиться с Усивакой наедине, не сбылись. Тэнгу больше не появлялись. Асатори долго раздумывал, как проникнуть в монастырь, пока не увидел каких-то путешественников, приближавшихся по горному кряжу. Даже на расстоянии он видел, что это – не монахи. Лекарь был уверен, что перед ним паломники из района озера Бива или из Тамбы, и отправился им навстречу. Когда они приблизились, у Асатори бешено заколотилось сердце, потому что по цвету накидок и форме головных уборов он узнал в них придворных музыкантов. Бывший флейтист подумал, не встретит ли среди них своих давних друзей, и импульсивно побежал по дороге, по которой двигалась процессия из восемнадцати или даже больше человек. Когда они увидели Асатори, то остановились, потом собрались в тесный кружок.
Лекарь понял, что его приняли за разбойника, и путники, видимо, теперь ожидают нападения со всех сторон.
Он остановился, низко поклонился и прокричал:
– Не бойтесь. Я – тоже музыкант. Куда вы держите путь?
Путники быстро пошептались друг с другом, потом один из них приблизился к Асатори и сказал:
– Мы – музыканты из Судзана и пришли сюда, чтобы выступить на празднестве на горе Курама. Вы говорите, что вы тоже музыкант, а что вас сюда привело?
Асатори с ходу не нашел правдоподобного ответа и спросил:
– Празднество? А когда оно состоится?
– Только недели через две, но мы пришли, чтобы провести подготовку.
– Значит, вы из Судзана?
– Да, но прибывают музыканты и из других мест.
– Вы не из семейства Абэ?
– О, вы нас узнали!
– Я – тоже из семейства Абэ в Киото.
– Вы – тоже?
Музыканты устремились вперед и толпой окружили Асатори, задавая ему нетерпеливые вопросы.
– Вы – не обычный музыкант, – говорили они после продолжительной беседы с любопытством и восхищением. – Расскажите нам о себе подробнее.
– Я оставил музыку, чтобы стать лекарем.
– Что заставило вас отказаться от поста при дворе?
– Я не был там счастлив.
– Вам не нравились ограничения в жизни, которые на вас наложили?
– Да, это более или менее так, – ответил Асатори и добавил: – Я собирал травы здесь, а когда увидел вас, не мог удержаться от того, чтобы не поговорить с близкими мне по духу людьми. Как вы отнесетесь к тому, если я пойду с вами и посмотрю на празднество? Если вы придумаете мне какую-нибудь работу, я буду только рад приносить вам пользу.