Все сказанное выше дает, конечно, лишь весьма приблизительное представление о тех сложных приемах научного анализа, которыми приходится пользоваться современным историкам в их исследовательской работе. Их дальнейшая разработка и уточнение все чаще сталкивает нашу науку с проблемами логического или даже математического порядка. Так, решение целого ряда вопросов экономической и социальной истории невозможно без знания теории вероятности. Но, как справедливо заметил все тот же Блок, «Беда не только в чрезвычайной сложности данных, но и в том, что сами по себе они чаще всего не поддаются переводу на язык математики. Как, например, выразить в цифрах особое предпочтение, которым пользуется в данном обществе некое слово или обычай? Мы не можем избавиться от наших трудностей, переложив их на плечи Ферма, Лапласа и Эмиля Бореля. Но так как их наука находится в некотором роде на пределе, не достижимом для нашей логики, мы можем хотя бы просить ее, чтобы она со своих высот помогала нам точнее анализировать наши рассуждения и вернее их направлять» (с. 74).
Истории не ведал древний грек, — Он так боялся беспредельной дали!..
Но летописец взял перо, —
И бег истории вдруг люди осознали.
Е. Винокуров. История
ЗАРОЖДЕНИЕ ИСТОРИЧЕСКОЙ ТРАДИЦИИ В ДРЕВНЕЙ ГРЕЦИИ
Древняя Греция по праву считается родиной исторической науки. Однако, как это ни странно, в научной литературе довольно часто высказывается парадоксальное мнение, что по своему мировоззрению, по самому складу мышления греки были едва ли не самым антиисторичным или аисторичным народом древнего мира, поскольку им не было свойственно живое чувство истории как течения времени. Впервые эта мысль была высказана знаменитым немецким философом О. Шпенглером, автором нашумевшего «Заката Европы»[4]. В своей книге Шпенглер охарактеризовал мысль греков как геометрическую, визуальную, ориентированную главным образом на пространство, а не на время и поэтому по своей природе аисторичную.
Тезис Шпенглера, естественно, вызвал самые резкие возражения со стороны филологов-классиков и историков античности. От их имени в спор со Шпенглером вступил сам великий Виламовиц-Меллендорф. Он еще раз напомнил о великих заслугах греческих историков Геродота и Фукидида и указал, что «вся наша историография основывается на началах, заложенных греками, равно как и наши естественные науки». Другие народы древнего мира, и в том числе семиты, истории как науки в строгом смысле этого слова, по мнению Виламовица, никогда не знали. «У семитов, — пишет он, — отсутствовало то самое качество, которое позволило грекам превратить историографию в определенного рода искусство. Они имели исторические сочинения, но не имели историков». Еще более определенно высказался на этот счет другой немецкий филолог В. Шадевальд: «Способность греков мыслить исторически и писать историю заложена в сути этого гениального народа. До греков народы лишь переживали и делали историю. Но они не писали истории, потому что то, что они совершали, они не понимали как историю».
Тем не менее идея Шпенглера оказалась весьма живучей. В последнее время ее усиленно поддерживают и развивают некоторые западные философы и теологи, порицающие греков за недостаток историзма в их мышлении и противопоставляющие им в этом плане создателей Ветхого завета. С точки зрения норвежского теолога Бомана, даже Фукидид был далек от подлинного историзма, ибо история понималась им как вечное повторение одних и тех же событий и явлений. Статизму греческой мысли Боман противопоставляет библейский динамизм. Ветхозаветные книги пронизаны, по мнению Бомана, глубоким чувством историзма, а сама история воспринимается авторами Библии как непрерывное движение. Там, где Боман обнаруживает в эллинском мышлении элементы динамики, он приписывает их восточному влиянию. Так он поступает, например, с не укладывающейся в его схему диалектикой Гераклита, объявляя ее негреческим, заимствованным на Востоке учением.
Аналогичные суждения можно встретить сейчас и в работах некоторых советских исследователей, написанных в жанре популярной сейчас культурологии[5].
Не вдаваясь в рассмотрение возникающих в этой связи сложных философских проблем, и прежде всего проблемы временных представлений древних греков, попытаемся хотя бы в самых общих чертах представить себе вклад, внесенный в изучение прошлого другими народами древнего мира, и прежде всего народами Востока, с тем чтобы затем более объективно оценить то, что было сделано в этой области греками.
4
5
Примером могут служить некоторые высказывания, содержащиеся в известной книге С. С. Аверинцева «Поэтика ранневизантийской литературы». Μ., 1977 — см. с. 90 сл. Подробнейшим образом разработана мысль об ограниченности греческого или вообще античного историзма в книге А. Ф. Лосева «Античная философия истории». Μ., 1977.