Это прежде всего, усматривается в титулатуре грузинского царя. Историк называет его не только Панкратидом и Горгаслидом (грузинские термины), но и Давидидидом и Соломонидом, как ведущего происхождение якобы от еврейских царей Давида и Соломона. С другой стороны, он его считает происшедшим от Августа Кесаря, Афродиты, Аполлона, применяет к нему также название Хосроида (от имени персидского царя) и султана. Этим он хочет сказать, что грузинские Багратионы (Панкратиды), будто бы происходящие из семени еврейских царей, являются носителями славы и могущества как греко-римских, так и мусульманско-иранских венценосцев. Это является показателем возросшего к тому времени национального самосознания.
Далее, об образованности автора говорит лексикон произведения, в котором немало греческих и восточных слов и терминов.
Об этом же говорят те сравнения и художественные образы, которыми так изобилует это произведение. Для сравнений автор обращается как к природе, так и к сказочно-мифологическим и историко-литературным персонажам. Для него одинаково доступны греческая и восточная мифология, история и литература. Это видно, хотя бы, из введения сочинения, в котором относительно Георгия III автор говорит: «Он — солнце среди светил, Александр и Кайхосро среди владык, Ахиллес, Самсон и Нимрод среди героев, Спандиат, Тахамтан и Сиояш среди голиафов, Соломон, Сократ и Платон среди мудрецов».
Автор хорошо знает мифологию, в особенности греко-римскую. Георгия он сравнивает с богинею охоты Артемидой, дочь его, Тамару — благоуханием Элисейского поля, Давид Сослани, по нему, вследствие искусного метания стрел, — кентавр. Из восточной мифологии он знает Зороастра, первого царя и звездочёта среди персов, которые колдовству и чародейству обученыбыли Юнитаном.
Особенное внимание обращает на себя литературная эрудиция нашего автора; по ней мы можем судить — что интересовало современную ему интеллигенцию, духовную и светскую.
Для подтверждения своих мыслей, для сравнений и художественных образов он обращается к трем жанрам литературы: церковной, исторической и светской — художественной. Из церковной литературы он очень хорошо знает Библию, патрологию и агиографию.
В исторической литературе он знает Плутарха, которому он хочет следовать, знает и особый жанр исторической литературы, который он называет Василографиею (см. выше). Знаком он с некоторыми персонажами античной истории, как, например, с искусными строителями Пифадором и Критием. Ему известна история “Разрушения Иерусалима” Титом и Веспасианом и “Иудейская война” Иосифа Флавия, равно как хронография Георгия Амартола, откуда он приводит очень много цитат. Из отечественных историков особенно влияет на него история Давида Строителя.
Особенно интересен и богат каталог светских художественных произведений, которыми, видимо, зачитывалась тогдашняя грузинская литературная общественность. Неисчерпаемый материал он находит для себя в произведениях эпического жанра. Он дает своеобразную классификацию подобных произведений. По нему, есть три вида повествовательных произведений: агиографические, геройско-богатырские и романтические. Агиографические произведения ему давала, как выше замечено, церковная литература, геройские же и романтические — светская художественная литература.
Из художественной литературы его больше привлекают произведения романтического жанра. Примеры любовного увлечения он склонен находить даже в Библии. Помимо своей родной литературы автор хорошо знает повествовательную литературу западного, эллино-виэантийского происхождения, в частности поэмы Гомера и роман Псевдокаллисфена “Александрию”. Во введении к своему труду, принимая во внимание величие восхваляемых лиц, историк говорит: “как я осмелюсь хвалить их, “их должен хвалить Гомер”. Царь Георгий, по нему, есть, “Ахиллес среди героев”, “Новый Ахиллес”, Ахиллесу подобен и Давид Сослани. Имя Александра Македонского не раз встречается в этом произведении, возможно, оно попало сюда и из исторических сочинений, но есть в нем одна цитата, взятая, нужно полагать, из “Александрии”, это — то место, где говорится об индийском царе Поре, побежденном Александром и после смерти искренно им оплаканном.