Среди конкретных проблем, которыми занимался Комитет:
1. Сравнительный анализ обязательств СССР по международным пактам о правах человека и советского законодательства.
2. Право на защиту в советском суде.
3. Права лиц, признанных психически больными.
4. Определение понятия «политзаключенный».
5. Определение понятия «тунеядец». Преследование за «тунеядство» в СССР.
6. Проблема так называемых «переселенных» народов (крымские татары и др.) [83] и т.п.
Хотя Комитет был задуман как исследовательская и консультативная организация, к его членам обращалась масса людей не только за юридическим советом, но и за помощью. Особенно много времени уделял таким посетителям В. Чалидзе. Он нередко выступал ходатаем по их юридическим казусам не в качестве члена Комитета, а в качестве частного лица. Среди этих дел были ходатайства о разрешении на выезд из СССР, обращения в Верховный суд о пересмотре неправых судебных приговоров (однажды В. Чалидзе удалось добиться пересмотра дела и положительного его решения - о выезде Доры Колядицкой к мужу в Израиль), тяжба о регистрации религиозного общества в Нарофоминске и многие другие. [84]
* * *Деятельность открытых правозащитных ассоциаций, помощь политзаключенным и их семьям, распространение информации о положении с правами человека в СССР определили связующую роль московского ядра правозащитного движения по отношению к его участникам из других городов и нерусских республик. Новые связи московских правозащитников расширил их знания о независимой общественной жизни за пределами Москвы - это прослеживается по «Хронике текущих событий».
Ленинград от Москвы совсем недалеко - поезд-экспресс «Красная стрела» покрывает это расстояние за ночь. Между жителями этих городов - тесные связи, у многих москвичей есть близкие друзья, а то и родственники в Ленинграде, и у ленинградцев - в Москве. Не только в праздники, но и на субботу-воскресенье обычное дело съездить из города в город просто так, для общения. И все-таки атмосфера в этих городах - разная.
До революции Петербург (Петроград) был для России «окном в Европу», это был самый «заграничный» из русских городов. Москва же олицетворяла патриархальность, жила по старым традициям. В наше время, наоборот, столичная Москва стала если не «окном», то «щелкой» в Европу. Отсюда идут не только официальные, но и почти все неофициальные связи с Западом. А в Ленинграде, с его огромными культурными силами обстановка все-таки более провинциальная, он где-то посередине между Москвой и остальной Россией. Во всяком случае это определенно так в сфере независимой общественной жизни.
Началась она в Ленинграде тогда же, что и в Москве. Общая точка отсчета - смерть Сталина и XX съезд партии. С тех пор идет это развитие в одном направлении, проходит те же стадии, но каждая из них в Ленинграде оказывается продолжительней, чем в Москве, и «отставание по фазе» с течением времени не исчезает, а, возможно, усугубляется.
Во второй половине 50-х годов и там и здесь происходили будоражащие открытые выступления в официальных аудиториях, в официальных изданиях, шли горячие толки в многочисленных дружеских компаниях, возникали подпольные кружки. Однако в Москве эра подпольных кружков была недолгой. Возникнув во второй половине 50-х годов, они быстро распались, а новые не появились. После ареста Тельникова-Хайбулина, групп Краснопевцева и Машкова в 50-е годы и группы П. Григоренко в 1964 г. (см. стр. 201) до 1982 г. в Москве неизвестны подпольные организации. Независимая общественная жизнь смогла принять здесь открытые формы.
Иначе было в Ленинграде. В 1957 г. после арестов участников подпольных кружков Пименова-Вайля, В. Трофимова, [85] М. Молоствова, [86] и др., традиция подполья не прекратилась. Летом 1965 г. были арестованы члены группы, выпускавшей самиздатский журнал «Колокол»; [87] в 1967-1968 гг. судили членов подпольного Всероссийского социал-Христианского союза освобождения народа (ВСХСОН). [88] Последняя подпольная группа (Ушаков и Саркисян) была раскрыта в Ленинграде в 1976 г. [89] А между ними были группы Сергея Мальчевского и Николая Брауна (обе раскрыты в 1969 г.), [90] группа Вячеслава Дзибалова и братьев Пуртовых (суд - в начале 1972 г.), [91] были и другие, о которых известны лишь имена некоторых участников, но неизвестно ни точное время раскрытия этих групп, ни суть «дела».
Группа Мальчевского была скорее уголовной (на ее счету - проведение «обыска» по подложным документам у богатой старой женщины с «изъятием» ценностей), но с политическим (фашистско-антисемитским) душком, свойственным и группе Николая Брауна. В обеих этих группах дальше разговоров не шло. [92] Остальные ленинградские подпольщики при большей или меньшей оформленности занимались делами, которыми в Москве занимались куда шире без всяких формальных затей, а именно: писали, размножали и распространяли самиздат. Единственным исключением является группа «Колокол» - наименее оформленная и наиболее деятельная из всех ленинградских подпольных групп. К моменту ареста «колокольчики», спаянные дружбой еще со студенческих времен (все они - выпускники ленинградского технологического института) только вели разговоры об организационном оформлении группы - уставе, программе и т.д. Но на их счету - довольно широкое распространение книги, написанной членами группы Валерием Ронкиным и Сергеем Хахаевым «От диктатуры бюрократии к диктатуре пролетариата», [93] трехкратное распространение листовок, отпечатанных на гектографе, и выпуск информационно-политического журнала «Колокол» (вышло два выпуска, третий был подготовлен, но не вышел из-за арестов).