Как позднее обнаружили и христианские монашеские ордена, безбрачие несколько затрудняет передачу учения новым поколениям. Плиний восхищался тем, что «племя» ессеев продолжает свое существование много лет за счет одного лишь пополнения новыми кающимися. Филон утверждал, что ессеями становятся только «взрослые люди, уже клонящиеся к старости», что прямо противоречит как заявлению Иосифа о том, что блюдущие безбрачие ессеи «принимают к себе чужих детей в том возрасте‚ когда они еще восприимчивы к учению», так и его же описанию «другой ветви ессеев», которые считали брак необходимым для продолжения рода, ибо в противном случае «все человечество вымерло бы в самое короткое время». Как бы то ни было, даже рожденному в среде ессеев было бы затруднительно вести подобающую ессею жизнь в отсутствие общины. Разумеется, личный выбор иудеем ессейского образа жизни никак не был связан с продолжением или прекращением жертвоприношений в Иерусалимском храме. Но если в поздней античности, после разрушения Храма, ессеи и продолжали существовать, в сохраненных раввинами еврейских источниках после 70 года н. э. они не упоминаются [48].
«Четвертая философская школа»
Происхождение ессеев сокрыто мраком; Иосиф Флавий без особых пояснений сообщает, что при первосвященнике Ионафане из династии Хасмонеев (в середине II века до н. э.) ессеи уже были одной из трех иудейских «школ»; если же верить Плинию (а верить ему, по всей вероятности, не стоит), ессеи к его времени существовали «в течение тысяч поколений». В отличие от ессеев, появление того, что Иосиф называл «четвертой философской школой» (в противовес трем «нормативным» течениям в иудаизме — фарисеям, саддукеям и ессеям), он датирует точно — 6 годом н. э., когда римляне провели в Иудее перепись населения в рамках подготовки к взиманию налога на землю, введенного с переходом Иудеи под прямое управление Рима. Именно тогда «один известный галилеянин по имени Иуда объявил позором то‚ что иудеи мирятся с положением римских данников и признают своими владыками‚ кроме Бога‚ еще и смертных людей. Он побуждал своих соотечественников к отпадению и основал особую секту‚ которая ничего общего не имела с остальными». В параллельном (более полном) изложении исторических событий того же года в «Иудейских древностях», написанных несколькими годами позже, Иосиф особо подчеркнул новаторский и, как следствие, деструктивный характер этого учения: «Такое горе и такие осложнения приносят с собою нарушение и отвержение родных установлений». Причина всех бед, постигших народ, заключается, по мнению Иосифа, именно в «необычных философских учениях» [49].
Новизна «четвертой философской школы» состояла исключительно в ее учении о власти. По словам Иосифа, у последователей этой школы «замечается ничем не сдерживаемая любовь к свободе. Единственным руководителем и владыкою своим они считают Господа Бога». Так как появление этой философии совпало с установлением в Иудее римского правления, она напрямую разжигала в первую очередь антиримские настроения, однако в целом ее влияние, если судить по описанию Иосифа, было куда шире. Эти иудеи не были противниками именно римского или вообще иностранного правления: вполне можно было ожидать, что они будут так же протестовать против независимого иудейского царя. Сын Ирода Архелай, отправленный римлянами в 6 году н. э. в ссылку на юг Галлии, был таким же «смертным владыкой», как и римский император. Учитывая, сколь яростно Иосиф критикует эту новую философию, ее нельзя отождествить с концепцией теократии: ведь, как мы уже знаем (см. Введение), в труде «Против Апиона» Иосиф восхваляет теократию, при которой божественная воля сообщается народу через первосвященника, как славнейшую отличительную черту иудейской политической жизни. Далее, прямое указание на новизну учения лишает нас возможности отождествить его с противниками помазания царей над Израилем (укор народу, потребовавшему себе царя вместо того, чтобы полагаться на Судей, передающих слово Божье, является важным мотивом первых двух книг Царств, см. главу 1). Судя по всему, Иосиф описал род анархического иудаизма, каждый приверженец которого претендовал на прямую связь с Богом, возможно, посредством индивидуального чтения библейских текстов (хотя об отношении этой группы к Писанию Иосиф умалчивает) [50].