бывающих в спячке членов Палаты лоолов ъп а блестящее выступление, и визит в огромной ст7п^«° действовал поднятию английского престижа ^^^таи со" После этого наступила трагедия с быстротой оола бросающегося с поднебесья на свою добычу безжа ппг7 ная по своим последствиям. 28 июля был убит эгагетиог ФранцФердинанд, и если Лондон чувствовал себя в без опасности, то Москва с первой же минуты учуяла что взошла алая заря войны. Именно в это время и в моей семье произошла трагедия. В июне моя жена ожидала ребенка. Я собирался отправить её домой и даже написал своей бабушке, надеясь, что она согласится обеспечить необходимую финансовую помощь. Ответ получился сухой и решительный. Сама она рожала своего первого ребенка под переселенческой фурой в Новой Зеландии. В этих случаях место женщины около её мужа.
Врач, рекомендованный жене, был немец по фамилии Шмит, приятный симпатичный старик, давно пережив ший свои лучшие дни. У меня были сомнения и мне хотелось договориться с русским врачом. Однако англи чанки, проживавшие в Москве, были крайне предубежде ны против русских врачей. Шмит знал английский язык, и жена остановилась на нем.
Роды начались 20 июня и продолжались всю ночь. Несмотря на свою неопытность, я скоро понял, что роды трудные. Это была одна из самых знойных ночей, какие я пережил в Москве или где бы то ни было, и в течет бесконечных часов я стоял у открытого окна, курил nai росу за папиросой и старался не терять хладнокровия, три часа утра Шмит вошел в комнату.
— Трудно, очень трудно, — вздохнул он, — нуж« еще один врач.
Он дал мне номер, и я бросился к телефону. Казалось, прошло много часов. Я опять возобновил свое стояние у окна, прислушиваясь к стуку дрожек на мостовых. После нескольких ложных тревог доктор приехал. Это был молодой человек, чьи уверенные движения внушали дове рие. Затем он скрылся в спальной, и снова воцарилась мертвая тишина. В пять часов все было кончено. Наша кухарка Катя прошла через комнату, вытирая платком глаза. Вышел и молодой врач.
— Мать жива, — сказал он серьезно, — но девочка не выживет.
Быстро он рассказал мне подробности. Роды были трудные. Жена страшно ослабела, и пришлось прибегнуть к помощи инструментов. Если бы его пригласили раньше...
— Ребенок умер, — прошептал я. Он утвердительно кивнул. Как во сне, я распорядился подать врачам кофе и печенье и, как во сне, я проводил их ir выходу. Затем я сел и стал ожидать утра. В семь часов моя теща позвала меня в комнату, которая должна была стать детской. Ребенок лежал в люльке. Они одели его в те платьица, которые для него вышивала жена в течение месяцев. Он выглядел так свежо, что было трудно пред ставить себе его мертвым. Чепчик, надетый на головку, скрывал роковое повреждение черепа. ■
Машинально я приступил к дневной работе. Я позво нил Бэйли, чтобы сказать ему, что случилось. Я позвонил пастору, чтобы договориться с ним о похоронах, и днем направился на Садовую заказать гробик. Когда я прохо дил мимо Эрмитажа, ко мне подошла проститутка. Я прошел, но она последовала за мной. Молчаливо я про тянул ей пять рублей. На минуту наши глаза встретились. Затем она повернулась и убежала. Она, вероятно, приня ла меня за сумасшедшего.
Двумя днями позже я совершил длинную «прогулку» на немецкое кладбище с гробиком на коленях. Солнце беспощадно светило с безоблачного неба, но я не ощущал жары. Рядом хоронили 70 летнего англичанина. Я стоял среди чужих мне людей в тот момент, когда пастор читал отходную, и оба гроба — человека, который прожил свою жизнь, и безымянного ребенка — были опущены в общую могилу.
В течение всего знойного июля, когда жена лежа ла больная и сначала опасность угрожала ее жизни, а за тем рассудку, я усиленно трудился в генеральном кон сульстве, желая заглушить работой свои мысли. Дни проходили за днями и чувствовалось, что напряженное ожидание русских усиливается и постепенно переходит в грозный ропот. Почему Англия не выступает? Наступил август. Десятки людей ежедневно справлялись по телефону о причинах этого и, не получая ответа, ворчали и грозили. В течение длинных дней военные части в полном боевом снаряжении с песнями маршировали по улицам, оставляя за собой облака пыли. Сердце России пылало войной. 5 августа, в среду утром, я совершил свою обычную прогулку из дома в генеральное консульство. На углу улЯЦЫ, расположенной против нашего помещения, стояла толпа демонстрантов, мешавшая мне войти. Пел хор, и возбужденные голоса вызывали генерального консула. Внезапно ктото в толпе узнал меня. «Дорогу британскому вицеконсулу!» — крикнул он. Сильные руки подняли меня и перенесли через головы толпы в генеральное консульство в то время, как тысячи голосов гремели «Да здравствует Англия!». Бородатый студент расцеловал меня в обе щеки. Англия объявила войну Германии. Еще один день проволочки, и демонстранты стали бы бить наши окна.