Я выбежал вовремя, чтобы удержать моего вспыльчи вого старика от физического насилия над английским артиллерийским майором, который побагровел от негодования.
Скажите, вы возглавляете консульство? — обра тился он, заикаясь, ко мне.
Извольте извиниться, или я доложу о вас в Мивв стерство иностранных дел. Этот человек оскорбил коро левский мундир.
Ш
Гринеп стоял у конторки, указывая пальцем на вот рет короля, который украшал стену. "
— Снимите вашу шляпу, сэр, в присутствии Его Ко ролевского Величества. Он упорно повторял свое требо вание. С помощью клерка Фрица, который был свидете лем всей сцены, я установил истину. Офицер в форме вошел в консульство в шляпе. Гринеп, проходивший мимо, указал на портрет короля и при этом сказал до вольно вежливо: «Разве вы не видите королевского порт рета? Здесь не вокзал». Офицер на это не обратил никако го внимания. Тогда Гринеп уже более настойчиво повто рил свое требование, и тут страсти разгорелись.
Это был трудный случай. Фактически Гринеп был неправ, потеряв самообладание. Офицер, однако, проя вил бестактность. Он отстаивал свои права, утверждая, что, войдя в консульство, он поступил правильно, не сняв фуражку.
Ввиду того, что он упрямился, я не имел другого выбора, как уволить несчастного Гринепа, на что я, одна ко, не хотел бы идти отчасти потому, что он был мне предан и, вовторых, это означало бы выбросить Гринепа на улицу. Я пытался смягчить офицера, не жертвуя Гри непом, но офицер был неумолим и требовал удовлетворе ния. Я отказал. Он ушел, обещая еще свести счеты. Я доложил об этом случае послу, разделив вину поровну и представив все дело, как результат расстройства нервов вследствие войны. Больше я об этом ничего не слышал, в таким образом, к • счастью, для меня инцидент был исчерпан.
Более серьезным был аналогичный эпизод, в котором Гринеп резко обошелся с Балиевым, богатым армяни ном, братом знаменитого Никиты. В свободное время Гринеп для повышения своего заработка давал уроки богатым русским. Балиев был одним из его учеников. По видимому, у них возникли какието недоразумения на почве платы. Как бы там ни было, Гринеп затаил обиду. Это проявилось, когда Балиев в один прекрасный день явился в консульство за получением визы; к несчастью, Гринеп опять находился в канцелярии, и вид богатого человека, который, как он считал, лишил его заработан ных с таким трудом рублей, вывел его из равновесия, и я опять выступал в роли примирителя. На этот раз, одна ко, последствия оказались более серьезными. При инци денте были свидетели, и Балиев решил дать делу заков
ный ход. По счастью, его адвокат находился в приятель ских отношениях с нашим и был не в меньшей степени чем я озабочен предотвращением публичного скандала. Мы выработали такой компромисс, который мог бы удовлетворить задетое самолюбие Балиева и в то же самое время спасти Гринепа от увольнения. В конце концов Балиев согласился приостановить дело, если ему будет принесено публичное извинение в присутствии все го состава консульства, его самого и его адвоката. Текст извинения должен был быть набросан им самим.
Оно было длинное. В нем много говорилось о том, каким должно быть поведение джентльмена. Это была неприятная порция для любого из нас, а что касается Гринепа, то он за двадцать четыре часа до срока отказал ся извиниться. Я пояснил ему, что ничего больше не могу для него сделать и что, если дело пойдет в суд, результат заранее ясен. Он должен будет уйти со службы. Наконец он согласился. Извинение было перепечатано, и я вместе с юристом установил процедуру его вручения. В канцеля рии Фриц и три машинистки сидели как мумии за своими столами, у двери стоял Балиев со своим адвокатом. Когда все было готово, я прошел в комнату Гринепа и привел его, сунув в руки текст извинения. Он был в лучшем своем костюме. Его волосы были тщательно приглажены. Монокль был прямо вставлен. Лицо его было, как у статуи. Только по дрожащей в его руках бумаге можно было судить о бешенстве, душившем его. — Могу я начать? — произнес он зловещим шепотом. Когда он читал этот идиотский документ, яркий румя нец покрыл его щеки, и они стали такого цвета, как гребень у индюка. Толстый Балиев, самодовольный, сма ковал унижение англичанина. Когда Гринеп кончил, он смерил взглядом своего врага, скомкал бумагу в своих руках и вышел из комнаты со следующими словами: «Нате подавитесь».