И индейцы, и европейцы одинаково боролись за экономический контроль. В действительности же именно эта неустойчивость явилась одной из движущих сил расширения сферы торговли пушниной. Вновь и вновь европейцы пытались потеснить посредников в надежде на то, что сами они могли бы закупать меха гораздо дешевле, однако сталкивались с постоянными неудачами, поскольку следовавшие одна за другой группы туземцев пользовались своим временным стратегическим превосходством. Поскольку торговые пути проникали в глубь континента все дальше, перевозка и стоимость хранения постоянно росли, заставляя европейцев добывать все больше мехов. В свою очередь, торговля мехами побуждала индейцев охотиться и ставить капканы на локальные популяции зверей в таких масштабах, которые не могли сохраняться длительное время. Этот круговорот должен был подпитывать трансконтинентальную экспансию пушного промысла в 1590–1793 гг.
Первые торговые маклеры появились там, где поблизости от реки Сагеней обитали индейцы монтанье. Низовья реки представляли собой глубокий фьорд невероятной красоты, воспетой во многих преданиях; с середины XVI в. устье этой реки было важным местом китобойного промысла, потому что здесь размножались белухи и в изобилии водились киты-полосатики (финвалы), горбатые киты, черные дельфины и даже громадные голубые киты. Возможно, с того же периода на территории индейцев монтанье стала развиваться пушная торговля, и концу столетия низовья реки Сагеней стали ее главным центром, так как европейские торговые суда регулярно наведывались в эти края. Монтанье выработали к происходящему двоякое отношение: они стали добывать больше пушного зверя и расширили свои торговые связи на север и запад, от озера Сен-Жан до озера Мистассини и верховьев реки Оттава; монтанье научились получать выгоду от конкуренции за счет стравливания соперничавших друг с другом европейских купцов. На рубеже XVI–XVII вв. французы жаловались, что летом монтанье превращали торговлю в аукцион, взвинчивая цены на такую высоту, что европейцам едва удавалось получить хоть какую-то прибыль.
Отчасти по этой причине французы под предводительством исследователя и картографа Самюэля де Шамплена[85] продвинулись на юго-запад до долины реки Св. Лаврентия и в 1608 г. основали укрепленный пост на месте современного города Квебек. Между путешествием Жака Картье в 1535 г. и походом С. де Шамплена в 1608 г. жители селений Стадакона и Ошлага исчезли. Историки и по сей день спорят о том, что же с ними случилось. Очевидно, что к моменту появления де Шамплена долина реки Св. Лаврентия стала безлюдной территорией, отделявшей друг от друга две враждующие индейские группы — ирокезов с территории современного штата Нью-Йорк, расположенной южнее озера Онтарио, и алгонкинов долины реки Оттава и районов к востоку от нее, а также их союзников гуронов. Принимая во внимание местную обстановку, не вызывает удивления то, что де Шамплен и его спутники вскоре оказались втянуты в конфликт. В 1609 г. он принял предложение присоединиться к отряду алгонкинов, живших в долине реки Оттава, и гуронов в их рейде на земли мохоуков, где на озере Шамплен (Шамплейн)[86] была атакована их деревня. После этого насилие только росло.
Несмотря на дружественные отношения с некоторыми из алгонкинских племен на востоке, гуроны также стремились уничтожить торговую монополию двух алгонкинских племен среднего и нижнего течения реки Оттава — кичесипирини[87] и «маленького народа»[88] — и установить прямые торговые и военные связи с французами. С учетом двух этих целей гуроны пригласили С. де Шамплена посетить их страну; он согласился ив 1613 г. направился в Гуронию. Тем не менее на пути туда его отряд был остановлен кичесипирини, которые хотели сохранить свои позиции в торговой системе. Они отказали ему в праве прохода. У де Шамплена не было другого выхода, кроме как прекратить свое путешествие, хотя прежде чем удалиться, он преподнес кичесипирини дары и пообещал им помощь в борьбе с ирокезами. Такая дипломатия должна была дать ему возможность проследовать через их территорию двумя годами позднее, и в 1615 г. он наконец достиг Гуронии; его самого тепло приветствовали, но сопровождавшие Шамплена миссионеры были встречены с подозрением. Гуроны полагали, и небезосновательно, что на самом деле эти люди — торговцы, которые пришли разведывать их торговые секреты. Они беспокоились, как бы французы не узнали, кто является их торговым партнером. Поэтому поначалу позиции французских священников были очень непрочными: вплоть до 1620-х гг. они не основывали здесь постоянных миссий.
85
86
Сейчас это озеро, названное в честь «Отца Новой Франции», находится на территории США, и поэтому его название произносится на английский манер.