Второй орёл тоже схватил пищавшего птенца и последовал за ним. Всё было кончено в несколько секунд. Две сестры Карроинги погибли, а их отец чуть не лишился жизни.
2. Обратно в стаю
Бэрамул и всё семейство были так встревожены нападением орлов, что хотели поскорее встретить стаю, чтобы тут же присоединиться к ней. У многих эму к тому времени были птенцы, подросшие уже настолько, что свободно могли бегать в общей стае. А находиться со всеми было куда безопаснее.
Поэтому Бэрамул и Кундэллу соединились с одной парой взрослых эму, на следующий день к ним прибавилось ещё двое, а затем и восемь семейств.
Среди отцов эму царило возбуждение. Один отец отвечал за двенадцать птенцов и, казалось, слегка презирал своего соседа, которому удалось высидеть каких-то там восемь птенцов. И в то же время эти двое искоса поглядывали на исхудавшего Бэрамула, спрашивая друг друга, стоило ли столько вытерпеть ради неблагодарного потомства?
Матери эму держались спокойнее. В противоположность другим матерям, они считали своё дело законченным, как только снесли оливково-зелёные яйца.
Теперь, когда стая была уже собрана, молодых эму предоставили самим себе. Но им предстояло ещё многому научиться, а для этого нужно было время. Их шеи продолжали вытягиваться, ноги — укрепляться, а перья становились гуще.
Взрослые эму и кое-кто из подростков, родившихся ещё в прошлый сезон, учили младших всё видеть и слышать вокруг. Это было не так уж трудно, так как маленьких эму интересовало всё. Но одно дело научиться бегать по плоской прибрежной равнине, покрытой травой, и совсем другое — продираться через тёмный лес с толстыми стволами деревьев и кустами, встающими на каждом шагу, или же преодолевать крутые склоны, покрытые спутанными корнями растений.
Ещё одним занятием был туалет. Каждый молодой эму должен был научиться так вытягивать шею и поворачивать голову, чтобы уметь доставать любую часть тела и своим твердеющим, но всё ещё очень нежным клювом зарываться в перья и выщипывать их ритмичными движениями. В отличие от других птиц, у эму из каждой поры росло по два пера вместо одного.
Конечно, всем молодым эму хотелось скорее научиться по-настоящему бить крыльями, как это делали их родители, в особенности отцы, но только самым старшим это удавалось. У каждого подросшего эму на шее было что-то вроде мешочка из перьев, и, когда эму бежали, воздух, вырывавшийся из этих мешочков, издавал удивительные звуки, которые очень забавляли их.
Лето было в разгаре. Эму любили яркие косые лучи солнца, несмотря на то что солнце выжигало траву и высушивало болота, на которые птицы обычно приходили пить. Вскоре травяные семена в огромном количестве покрыли землю; появилось много кузнечиков, и Карроинги вместе со своими братьями и сёстрами развлекался, охотясь за ними.
Наконец поспел и дикий инжир, и эму постоянно бродили под густыми, широкими кронами фиговых деревьев с их длинными серыми ветвями, склонявшимися до самой земли и предлагавшими свои маленькие круглые плоды, наполненные семенами. Плоды были тёмно-красные, как вино, красновато-коричневые и жёлтые, слегка пятнистые, а тёмно-зелёные листья, собранные в целые кусты, оттеняли их.
Наступил ежегодный праздник плодов.
К этому времени стая уже выросла до двадцати четырёх взрослых и подрастающих эму и большого числа птенцов.
Карроинги рос быстро и был сильный, сообразительный и быстроногий для своего возраста. Когда он достиг двух футов, он стал очень похож на своих родителей. И только при внимательном сравнении можно было найти различие.
У Карроинги была тёмная пушистая шея, тогда как у его родителей она была голубая и почти без перьев. Очень много густых перьев росло и на верхней части ног Карроинги. Всё тело его покрывали короткие, спутанные перья ровного коричневого цвета, и только голова и шея были почти чёрными. Даже глаза его совсем не походили на ярко сверкающие карие глаза Бэрамула. Они были тёмные, как поверхность глубокого и затенённого пруда, цвет которого трудно определить. Там, где кончалась шея, виднелись короткие крылья, время от времени поднимавшиеся над телом.
И хотя Карроинги был ещё очень мал по сравнению со взрослыми эму, он уже не отставал от них в умении добывать себе пищу и научился бегать с большой скоростью, не разгоняясь, а срываясь прямо с места. Иногда у него бывали столкновения с другими молодыми эму из-за какого-нибудь особенно зрелого плода, и тогда они смешно и неловко сражались, стараясь отбить этот плод друг у друга.
Когда Карроинги уставал, он обычно опускался на землю, опираясь на нижнюю часть ног, и лишь время от времени приподнимался, чтобы подхватить клювом с земли что-нибудь съедобное. Но если вдруг его привлекали какие-нибудь звуки, издаваемые жителями равнины — птицей, ящерицей или кенгуру, — он тут же поднимал голову, чтобы всё видеть и слышать: рот его был полуоткрыт, голова поворачивалась в одну сторону, в другую, и он уже снова стоял на своих сильных ногах.