В то время как Наполеон, перемежая серьезные занятия с развлечениями, а обдуманные решения — с иллюзиями слепой политики, отдыхал в прекрасной резиденции Фонтенбло от тягот и опасностей войны, в Париж прибыли государи-союзники. Король и королева Баварии, король Саксонии и король Вюртемберга присоединились к королям и королевам Голландии, Вестфалии и Неаполя. Наполеон 14 ноября возвратился в Париж, где не появлялся со времени своего отъезда в армию. Ко всему блеску беспримерного съезда коронованных особ добавились празднества в честь мира.
И среди этих празднеств Наполеон принял, наконец, великое решение, столь дорого обошедшееся его сердцу, столь льстившее его гордости и столь мало послужившее его могуществу, то есть решение о разводе и заключении нового брака. Сцены ревности, становившиеся всё более бурными по мере того, как несчастная Жозефина догадывалась, что скрывают от нее нечто более серьезное, чем неверность, раздражали Наполеона, не сообщая ему, однако, силы порвать с ней. Он отправил в Милан курьера с приказом принцу Евгению без промедления приехать в Париж и удерживал в столице королеву Гортензию, дабы в трудную минуту окружить Жозефину детьми и тем самым подготовить, как он полагал, самое сладостное утешение. Сообщив о своем окончательном решении Камбасересу и Шампаньи, он потребовал от каждого из них содействия исполнению. С великим канцлером он обсудил процедуру развода, выказав желание облечь этот акт в самые мягкие и почетные для Жозефины формы. Наполеон не хотел ничего подобного отрешению, допуская лишь простое расторжение супружеских уз в результате взаимного согласия, основанного на интересах Империи. Было решено, что Камбасерес выслушает волеизъявления обоих супругов на семейном совете, после чего Сенат выпустит сенатус-консульт, в котором торжественно объявит о расторжении гражданских супружеских уз и в то же время великолепно обеспечит будущность Жозефины. Наполеон решил, что она получит дворец в Париже, королевскую резиденцию за городом, три миллиона дохода и статус первой принцессы после будущей царствующей императрицы.
За этими приготовлениями Наполеон забыл о духовных узах, которые также требовалось расторгнуть, чтобы развод стал окончательным. Казалось, он не придавал им большого значения, полагая, что кардинал Феш и Жозефина сохранили в тайне религиозное освящение брака, совершенное накануне коронации. Но кардинал Феш сказал о нем Камбасересу, и тот дал Наполеону почувствовать, что иностранные дворы, с которыми он подумает соединиться, могут придать религиозному вопросу значение, какого не придает он сам, и потому следует обеспокоиться расторжением не только гражданских, но и духовных уз. Договорились, что как только отпадет необходимость сохранять тайну, великий канцлер соберет совет епископов, дабы изыскать средство расторгнуть духовные узы, не прибегая к папе, от которого при нынешних отношениях Империи с Римом нечего было ожидать.
Затем Наполеон озаботился выбором принцессы, призванной сменить Жозефину на троне Франции, и его доверенным лицом в этом деле стал Шампаньи. Император мог искать жену либо в малых дворах, либо в великих, как это делают могущественные монархи. Он мог сделать простой и достойный выбор, взяв в супруги дочь короля Саксонии — германского государя, наиболее к нему привязанного и более всего ему обязанного, который к тому же заслуживал всяческого уважения. Саксонская принцесса достигла зрелого возраста, была хорошо сложена и благонравна. Такой альянс, хоть и лишенный блеска, был прост и надежен.
Перенеся взоры к великим дворам, Наполеон мог выбирать только между Австрией и Россией. Не было ничего благороднее и ближе к тому, что называется легитимностью, чем союз с Австрией, и такой союз был возможен, ибо представители венского двора уже намекали тысячью способов, что их двор только и мечтает соединиться с Наполеоном. Но взаимная ненависть была еще столь свежа! Народы только что истребляли друг друга, и разве не показались бы объятия и брак тотчас после Эсслинга и Ваграма шокирующей непоследовательностью?
К тому же, брачный альянс с Австрией должен был означать отказ от союза с Россией, на котором после Тильзита основывалась вся политика Империи. Наполеон продолжал считать союз с русскими главным и достаточным для того, чтобы держать континент в узде и Англию в изоляции. Поэтому он хотел его сохранить, хоть и не преминул сообщить императору Александру о своем недовольстве его действиями во время последней кампании. Брачный альянс с русским двором совершенно естественно вытекал из всего случившегося ранее. В Эрфурте Наполеон подвел императора Александра к разговору о своем возможном браке с русской принцессой, еще незамужней великой княжной Анной. После таких переговоров невозможно было думать о другом альянсе, не разрывая союза с Россией, чего Наполеон не хотел. К тому же он надеялся, что его брак с русской княжной вернет союзу с Россией весь утраченный жар и то влияние на Европу, которого он от него ждал.