Он начал с того, что написал любезные письма министрам Моллерусу и Крайенгофу, которыми с такой легкостью пожертвовал в Париже; пожаловал дворянские титулы тем, кто потерял маршальское звание, что было, возможно, и уместным вознаграждением, но противным политике, которой он обещал следовать; отправил в отставку бургомистра, не захотевшего вооружать Амстердам. К этим действиям Луи прибавил и другое, более серьезное. Воспылав неприязнью к послу Франции Ларошфуко, которого считал неудобным надзирателем, приставленным следить за его поведением, Луи в отсутствие посла устроил прием дипломатического корпуса, на который пришлось явиться простому поверенному в делах Серюрье. Серюрье был человеком осмотрительным и сдержанным, пунктуально и почтительно исполнявшим приказы своего двора, и по крайней мере заслуживал вежливого обращения. Король прошел мимо него, не обратив к нему ни слова, ни взгляда, и тотчас, рядом с ним, осыпал любезностями посла российского. Сцена была всеми замечена и вызвала в Амстердаме крайнюю тревогу. Французский агент был вынужден сообщить о ней в Париж, ибо не мог замалчивать перед своим правительством факты, привлекавшие всеобщее внимание.
К трудностям, порожденным характером короля, вскоре добавились трудности, порожденные самой природой вещей. Последний договор принуждал голландцев к жестоким жертвам. Прежде всего, они должны были выдать американские грузы, ввезенные в Голландию под флагом Соединенных Штатов и конфискованные по требованию французского правительства. А ведь большая их часть принадлежала либо голландским домам, занимавшимся за свой счет незаконной торговлей, либо английским домам, связанным с голландскими негоциантами. Вместо этих грузов король попытался выдать добычу французских корсаров, им и принадлежавшую. Однако выдача американских грузов была одной из статей договора, которой Наполеон придавал наибольшее значение, ибо так он наносил удар по главному источнику контрабанды и мог за счет контрабандистов обогатить свою казну. По поводу невыполнения этой статьи между Наполеоном и Луи вновь состоялся обмен несдержанными и резкими посланиями.
Учреждение французских таможен на побережье Голландии вызвало не меньше затруднений. Из Булони, Дюнкерка, Антверпена, Клеве, Кельна и Майнца прибыли легионы французских таможенников, которые не говорили по-голландски, привыкли к крайней бдительности и относились к своим обязанностям как к делу воинской чести, что делало их бесцеремонными и неподкупными. Это наилучший вид таможенников для правительств, которые хотят защитить свои границы, но наихудший для коммерсантов. Голландцам приходилось терпеть присутствие этих иностранных агентов на своих берегах и в портах, сносить их мелочный досмотр, невыносимый для народа, который состоял почти из одних мореплавателей и привык к полной свободе торговли во все времена. И если бы приходилось терпеть их только на внешней границе, стеснение было бы не так мучительно, но очертания Голландии делали их присутствие необходимым и в самом центре страны. Голландию не только пересекает во всех направлениях множество речек и каналов, но и в некотором роде пронизывает насквозь обширное море, которое называют Зёйдерзее (Южное море) и которое позволяет сообщаться меж собой всем частям страны посредством активной и удобной внутренней навигации. Пришлось ощетинить таможнями внутренние берега Зёйдерзее, и торговцам из Фризии, Оверэйсе-ла и Гельдерна приходилось теперь возить свои товары в Северную Голландию и привозить оттуда экзотические продукты под нестерпимым надзором. Таможенники требовали разгружать лодки с торфом, чтобы убедиться, что под торфом не спрятана контрабанда, а это было трудно выполнимо и возмутительно. Для придания этим мерам силы уголовных санкций из французских таможенников и военных организовали комиссии, чтобы они на месте судили нарушителей. Подобного ущемления суверенитета Луи не стерпел и приказал освободить всех, арестованных за контрабанду.
Но самую главную трудность, нараставшую по мере приближения французских постов к Амстердаму, представляла военная оккупация. Штаб-квартира маршала Удино, командовавшего соединенными силами, охранявшими подступы к Голландии, находилась в Утрехте. Удино расставил посты от Утрехта до устья Мааса и на побережье Северной Голландии от устья Мааса до линии Гааги. Но чтобы закрыть Зёйдерзее и вход в Амстердам для контрабандистских судов, следовало подняться еще выше. Именно этого король Луи пытался не допустить. Он покорился присутствию французских войск в Утрехте и даже в Гааге, потому что при этом еще оставалась возможность обороняться, затопив страну и призвав на помощь английский флот. Еще оставалась Северная Голландия, окруженная высокими водами, между Северным океаном с одной стороны и Харлемским морем и Зёйдерзее с другой, обильная зелеными пастбищами, цветущими садами и такими богатыми городами, как Лейден, Харлем и Амстердам. Прикрыв водой подступы к этому обширному куску суши в Лейдене, его можно было сделать неприступным и сражаться с Наполеоном за независимость, как сражались двумя столетиями ранее с Людовиком XIV. Но чтобы оставалась такая возможность, нельзя было пускать французские войска выше Лейдена.