Годой был отослан в Мадрид, чтобы все думали, что он его и не покидал и непричастен к трагическим событиям в Эскориале. Король пришел к Фердинанду, потребовал у сына меч и объявил его узником в его собственных покоях. Затем были разосланы курьеры с приказами об аресте мнимых сообщников принца. Министрам и членам Совета было объявлено обо всех решениях.
После подобного скандала не было возможности скрывать печальные события, разыгравшиеся в Эскориале, от испанского народа. Королева и фаворит потребовали акта обнародования, и в стране, где таковые совершались лишь по поводу величайших событий, таких как рождение или кончина короля, объявление войны или подписание мира, всем властям был разослан королевский декрет о раскрытии заговора и аресте принца и его сообщников.
При этом дворе — где не решались ничего предпринять, не доложив прежде в Париж, где искали у Наполеона поддержки в своем несчастье, своей неспособности и своем преступлении, — невозможно было предаться столь плачевным нелепостям, не написав ему. Вследствие чего, прямо накануне обнародования упомянутого акта, несчастному Карлу IV продиктовали письмо к Наполеону, исполненное смехотворного страдания и лишенное всякого достоинства, где он сообщал о том, что сын его предал, и объявлял о своей воле переменить порядок наследования трона.
Как мы знаем, письмо от 11 октября, в котором Фердинанд просил у Наполеона покровительства и жену, тот получил лишь 28-го. А 5, 6 и 7 ноября пришли письма от посла и Карла IV, уведомлявшие о шумном скандале, потрясшем Эскориал. Теперь Наполеон был невольно принужден вмешаться в испанские дела много раньше, чем собирался и желал. С некоторых пор он думал, что опасно оставлять Бурбонов на троне, столь высоком и столь близком, что следует отказаться от мысли добиться от Испании каких-либо полезных услуг, пока она остается в руках выродившейся династии. Он не мог найти предлог, чтобы поразить рабов, простершихся у его ног и ненавидевших его, желавших его предать, уже пытавшихся однажды это сделать, а затем униженно отрекшихся от своего предательства. Однако сын, обратившийся к нему с просьбой, и отец, выдававший сына за преступника, предоставляли ему случай незамедлительно вмешаться в испанские дела. Всё еще полный тревог и сомнений в том, что он собирался предпринять, Наполеон отдал поспешные приказы, свидетельствующие о весьма перевозбужденной воле.
До сих пор предписанные им движения войск имели целью лишь Португалию. Но с этой минуты приготовления обрели размах и ускорение, уже не оставлявшие сомнений относительно их цели. Две французские армии, одна из которых уже вступила в Испанию, а другая направлялась к Байонне, насчитывали около 50 тысяч человек. В случае серьезных событий на Иберийском полуострове их было недостаточно, ибо только вторая могла быть использована в Испании. Наполеон ускорил ее движение к Байонне, приказал генералу Дюпону тотчас возглавить ее и решил собрать третью армию в 34 тысячи человек, которую назвал Корпусом наблюдения за океанским побережьем, назначив ее командующим маршала Монсея, некогда воевавшего в Испании. Корпус генерала Дюпона, или Второй корпус Жиронды, вместе с корпусом маршала Монсея, составляли 60 тысяч человек. Наконец, поскольку известия из Мадрида делались с каждым днем всё тревожнее, Наполеон приказал, как он уже делал не раз, устроить перевалочные пункты на пути из Меца, Нанси и Седана в Бордо для перевозки войск. Дабы вселить в них готовность перенести усталость, а также скрыть свою цель, он повелел сказать солдатам, что их перебрасывают на помощь их братьям в Португалии, которой угрожает высадка англичан.
Одновременно с переброской новобранцев к Испании Наполеон вывел из Германии к Рейну своих ветеранов. Страны по ту сторону Вислы были оставлены. Маршал Даву, возглавлявший первое генерал-губернаторство в Польше, на другом берегу Вислы, отошел на территорию между Вислой и Одером, заняв Торн, Варшаву и Познань и поставив кавалерию на Одере. Польша получила значительное облегчение. Маршал Сульт, возглавлявший второе генерал-губернаторство, оставил Старую Пруссию и передвинулся к прусско-шведской Померании, оставив кавалерию на острове Ногат. На правом берегу Вислы остались в Данциге гренадеры Удино. Первый корпус, перешедший под командование Виктора, остался с тяжелой кавалерией в Берлине, на берегах Эльбы. Мортье, с пятым и шестым корпусами и двумя драгунскими дивизиями, остался в Верхней и Нижней Силезии. Бер-надотт, контролировавший берега Балтики после взятия Штральзунда и роспуска корпуса Брюна, занял Любек с дивизией Дюпа, Люнебург с дивизией Буде, Гамбург с испанцами, а Бремен с голландцами. Кавалерия, остававшаяся вне этих губернаторств, была отправлена в Ганновер. Баварцы, вюртембержцы, баденцы, гессенцы и итальянцы получили разрешение вернуться домой. Тяжелая осадная артиллерия, запасы одежды, башмаков, оружия, изготовленные в Польше и Германии, были отправлены в Магдебург. Двенадцать тысяч человек Императорской гвардии ускорили движение к Парижу.