Я гулял всю ночь, а в пять утра меня подвозили из "Палладиума" обратно в Morgans Hotel вместе с Рубеллом на его лимузине. Он жил там же.
Однажды мне пришлось встать в девять утра, чтобы пойти на собеседование, и я была в полном расстройстве. Я почти ничего не видела и, когда зашла в лифт, надеялась, что там не окажется ни одной бедной души, которой пришлось бы столкнуться со мной.
Но вот появился Стив Рубелл. Весь свежий и чистый. Искрящийся. И разговаривал с четырьмя бизнесменами, острый, как стеклышко. Он вел дела в лифте с широкой белоснежной улыбкой на лице. Я просто обязан был отдать ему должное. Неужели он делал это каждый день? Тусоваться всю ночь, а потом вставать через три часа, утром, и вести дела так, будто он один из них?
Когда он умер, в каком-то журнале написали что-то вроде: "Стив Рубелл перешел в клуб, в который, наконец, однажды сможем попасть все мы". Со стороны было легко ненавидеть его и то, за что он выступал. И в каком-то смысле это было справедливо. Но у этого парня точно что-то было.
Я долгое время жил в отелях в Нью-Йорке. Мне нравилось. Но это было безумно дорого. В итоге я с неохотой снял квартиру на Западной Восемнадцатой улице. Владельцы здания, компания Tojili Partners, были очень милой парой, которая занималась проектированием деталей для кораблей. Они работали на верхнем этаже, в квартире над моей.
Сделка заключалась в том, что они дали мне ключ от своего офиса, и после одиннадцати вечера, когда игра на саксофоне мешала бы соседям, я мог подниматься туда, чтобы заниматься и никого не беспокоить.
Кадзу получила пятилетнюю визу и переехала обратно в Нью-Йорк. Она поселилась на Восемнадцатой улице вместе со мной. Мы купили ей футон, который она называла "Скупой кроватью".
-
Рибо сказал, что у меня была идеальная жизнь. Казу был моим компаньоном, заботился обо мне и о квартире. Между нами была большая любовь, и мы получали огромное количество удовольствия. Валери занималась делами и улаживала все, что я натворила. А я каждую ночь выходил в свет и спал с самыми красивыми женщинами в мире. Наверное, он был прав. Но если он был прав, почему я был так чертовски несчастен?
-
Я собирался отправиться в Таормину, Сицилия, чтобы снять свою роль в фильме Роберто Бениньи "Маленький дьявол". Сценарий был блестящим. Бениньи играет маленького плутоватого дьявола, который сбежал из ада и пришел в этот мир, чтобы посеять хаос. Уолтер Маттау играет священника, а я - большого дьявола, который приходит в этот мир, чтобы вернуть Роберто.
Фильм должен был сниматься на английском и итальянском языках. Они снимали целых два отдельных фильма. Я очень хотел сыграть свою роль на итальянском, чтобы меня не дублировали. Йон Энде свел меня с учительницей итальянского по имени Розелла.
Розелла была мягкой, умной и красивой. Казу сказала, что я должен на ней жениться. Она была права, но Розелла уже была замужем.
Она приходила ко мне на три часа в полдень каждый день, и мы занимались моим итальянским - как изучением обычного итальянского, так и изучением моих реплик.
Был февраль, когда я отправилась в Таормину, чтобы сняться в фильме с Роберто. Было холоднее, чем я ожидал. Смотришь на карту, и она оказывается совсем рядом с Северной Африкой. Но стоит изучить карту чуть дальше, и Сицилия оказывается едва ли южнее Нью-Джерси.
Расписания не было.
Мне казалось, что я знаю свою роль по-итальянски, или, по крайней мере, я был близок к этому. На съемочной площадке был преподаватель языка, который должен был помочь мне с диалогами. Мы назначили пять разных встреч, но он так и не появился ни на одной из них. Это был американский парень, очень чистый и сопливый. Казалось, что он расчесывает волосы по сто раз в день... Внезапно моя память подсказала мне, что, возможно, он был тем самым яппи, который взял с меня слишком большую плату за поездку с Западного побережья, когда мне было семнадцать. Но, конечно же, он им не был. Он был всего лишь архетипом того раздражающего существа, чья миссия заключается в том, чтобы преграждать людям счастливый и достойный путь. В последнее время таких людей становится все больше и больше.
В фильме происходила какая-то вражда. Продюсеры подрывали всех руководителей отделов. Они приходили к подчиненным и говорили им, чтобы они делали декорации не так, как хочет художник-постановщик, а так, как хотят они, и если они это сделают, то им будет гарантирована работа в следующем фильме продюсеров. Я не знаю, что именно это было, но происходило очень неприятное дерьмо, и когда я подружился с Антонио, художником-постановщиком, этот языковой парень и его крошечная банда сотоварищей каким-то образом решили, что я их враг.