– Ну конечно. Опять у тебя пластинка заела, Дин, - закатил глаза Саша. Ну, Саша, так Саша. Александр. Красивое имя. А то Ксандр, блядь. Ещё натуралом зовётся…
– Итак, Лёша…
– Зови меня Яром, иначе спалишь перед всеми, - я махнул рукой неопределенно и опустился на стул. Парни последовали моему примеру. – Мне только психушки не хватает в этой жизни. Мало того, что тело какого-то… уебана, - я скривился, словно от боли. – Так ещё и с психикой не всё в порядке.
– Рассказывай, - решительно и серьёзно потребовал Сашка. – Я всё же друг твой… - он запнулся. – Твоего тела.
– А я просто твой друг, - присоединился к допросу Денеев.
Я воровато оглянулся и, заметив странные взгляды поваров, поморщился.
– Тоже мне, конспираторы, блин. Пойдём тогда куда-нибудь, я так понял, у вас тоже пары закончились.
– Платишь ты, - подхватывая сумку со стула, произнёс Диня легкомысленно.
– Да уж как всегда, - проворчал я недовольно себе под нос. – Чуть что, сразу я плачý. Мешок с деньгами я в твоих глазах, Мирка, а не друг.
Радомир рассмеялся, потрепав меня по волосам.
– Вот теперь я верю, что ты - Лёха.
– Да Ярослав я, сука, Ярослав!
– Согласен, сука ты ещё та, - поддержал Саша.
Гребанный ты натурал!
…– Что мы имеем в итоге? - медленно помешивая чай пластиковой ложечкой, спросил Алекс.
Я почти полтора часа рассказывал парням, что к чему, перемежая факты своими нецензурными комментариями, и теперь они, естественно, устали. И если Диня сдался уже давно, попросту перестав делать вид, что что-то понимает, то Фролов - Ксандр - упирался всеми конечностями, выпытывая у меня информацию с маниакальным цинизмом инквизиторского дознавателя.
– Полную хрень, - вмешался в наш увлекательный диалог Радомир.
Кивнул, соглашаясь. Лучшего описания даже я сам не придумал бы.
– Замечательно, - фыркнул блондин. – Лично я имею в напарниках двух дубов.
– Ты нас не имеешь, - резонно возразил Денеев. – А я вот не был бы против…
Голубой вертолёт! Совершенно забыл сказать кое-что важное!
Мирка, поняв, что спалил передо мной свою ориентацию, теперь постоянно… бесил меня своими голубыми шуточками. На мою угрозу втащить парень не отреагировал, заметив совершенно верно, что телосложение нового тела мне втащить никому, кроме Александра, не позволит.
Несмотря на общую подтянутость, Ярик был больше бабой, чем парнем. Тех мышц, которые были накачены у Лёхи, не было у нынешнего Ярослава. В общем, выглядел Донской презентабельно и красиво исключительно с гейской точки зрения. Абсолютно бесполезное тело. Подраться нельзя, но потрахаться с размахом, красиво - очень даже.
– Заткнулись оба! - рявкнул я, заметив, что между натуралом - простите, латентным геем, совсем забыл - и Миркой назревает конфликт. Снова.
Да, собачились эти двое постоянно. В основном с подачи Денеева, который прикапывался к Фролову по поводу и без него. Первые несколько раз это забавляло. Сейчас уже бесило.
– Не затыкай, не затычка! - рявкнули они нестройным хором и зарычали уже друг на друга.
Я устало опустил голову на стол и постарался абстрагироваться от окружающего мира, проговаривая про себя любимое стихотворение:
«Как мало тех, с кем можно помолчать,
Кто понимает с полуслова, с полувзгляда,
Кому не жалко год за годом отдавать,
И за кого ты сможешь, как награду,
Любую боль, любую казнь принять…»
– Яр! - кто-то заорал мне в ухо. Я полусонно посмотрел на гневно сопящего Сашу и хмыкнул.
– Мы что-то решили? - поинтересовался лениво, потягиваясь и зевая.
– Ага, решили, - кивнул Фролов. – Мы решили, что ты долбоеб. Если хочешь спать, езжай домой. Я пока ничего путного тебе сказать не могу, мне надо подумать.
Однако!
…В квартире было немного холодно, а посему я оделся, как снеговик, и решил провести чёс.
Чего-то особо странного, кроме чёрной коробки на верхней полке в шкафу, я не нашёл. Всё было классически прилично. Наркотиков при обыске найдено не было, что могло означать вот что:
Первое - Яр всегда покупал немного, на раз, чтобы не запалиться и не сесть за хранение запрещенных веществ в случае чего.
Второе - в квартире, за те два дня, что он лежал в отключке, кто-то побывал и всё тщательно прибрал, а свежий труп оставил разлагаться.
Оба варианта мне не нравились, но первый был более гуманным по отношению к моей хрупкой мужской психике.
Второй вариант имел также подварианты.
“А” - Кто-то сознательно передознул Донского, а затем всё здесь подчистил.
Возникает совершенно закономерный вопрос - зачем? Деньги были на месте, да и не думаю я, что у парня было что-то очень ценное в квартире. Портрет Мэнсона не выдолбили, потолочную фреску не забрали. Люстры на месте. Что ещё? Допустим, это была мстя. Жёсткая такая, убийственная мстя. Да, Ярик был той ещё заразой… Зараза! Что-то в голове щелкнуло громко и отчётливо. Нужно провериться на наличие всякой херни в организме. Завтра же и займусь.
“Б” - это вообще Ярик виноват, загнулся от передоза сам, придурок безмозглый, кто-то - скорее всего тот, кто продавал Рикки наркотики - наведался к нему в гости… Ну а дальше… Что сделал бы я, увидев труп? Испугался бы, однозначно. Подумал бы, что меня обвинят в его смерти. Забрал бы всё, протёр, присел на дорожку - и поминай, как звали.
Да уж, детектив я хуевенький.
Тяжело вздохнув, открыл коробку.
На дне лежал разобранный телефон, почти новенький. Симочка была сломана, а на бумажке, в которую оная была завернута, написан номер телефона.
Так, завтра, помимо клиники, нужно ещё и в салон связи зайти, восстановить. Надеюсь, это возможно.
Не обнаружив флэшки, забыл временно про коробку. Этот Ярик такая сука!
“Слава богу, ты хороший,” - хохотнул голос в голове.
Следующим пунктом плана на сегодня было посещение старой странички Вконтакте. Благо, придумали такую программу, как Kate Mobile, иначе быть мне рассекреченным. Зачем нервы друзьям трепать надписью “Был в сети после своей смерти”?
На стене, предсказуемо, обнаружились свечки, заезженное “Помним, любим, помним”, грустные смайлики и короткое сообщение от Лерки: “Все, кто желает проститься с Лёшей, приходите на городское кладбище … к 10 часам, во вторник” датированное сегодняшним утром.
Я прикусил щеку изнутри, задумавшись.
Нужно ли мне идти туда завтра? Есть ли в этом смысл? Возможно, наши души снова поменяются местами, если я окажусь рядом со своим настоящим телом? Тогда вопрос к моей совести - нужно ли мне это вообще?
Да, я не хочу жить в теле Донского, но жить-то хочу!
Побившись головой об стол, вынужден был признать, что не хочу умирать.
С этой мыслью ложился спать.
Я не хочу умирать.
“А я, по-твоему, хотел?”
…Утро началось с головной боли. Было такое ощущение, словно я весь вечер бухал. При чём не что-то неопределённое, а именно коньяк с пивом. Чувствовал я себя отвратно.
Телефон зазвонил сразу после того, как я решил сходить на кухню за водой и, если повезёт, таблетками. На экране горело знакомое: “Ксандр” и я поморщился.
– Обязательно переименую тебя в Сашу, как только приду в себя, - сообщил я парню, не заморачиваясь с приветствием.
– У тебя голос такой, словно ты весь вечер бухал, - просветил меня одногруппник.
– Я и чувствую себя соответственно, - слабо улыбнулся я.
– Бухал? Правда что ли? - недоверчиво спросил Фролов.
– Не, ни капли не выпил. Хрен его знает, что это такое, - я зевнул. – Не напомнишь, что у нас там с первой парой?
– Всё с ней нормально. Психология у нас.
– У Коломенского?! - всполошился я.
Это единственный препод в моей практике, который был неисправимым гадом. То ли от недоеба, то ли просто “по доброте душевной”, но из всех студентов на четвёртом курсе меня он любил больше всех. Точнее, любил он не меня, а мой мозг. Валил при первой же возможности и постоянно издевался, переворачивая мои фразы с ног на голову и выставляя идиотом. Этому гондону было лет тридцать от силы, и все парни в альма-матер знали, что он гей. Я, естественно, тоже, и от этого конфликты у нас случались чаще, чем хотелось бы.