Правление храброго императора Генриха кончилось при мрачных обстоятельствах. В 1214 году был умерщвлен деспот Михаил. Его преемник был дико-воинственный государь, который, как мы уже упоминали, отнял у венецианцев франкское рыцарство. Недолго спустя после того упомянутый граф Биандрате снова пробудил в ломбардцах Фессалоники прежнее стремление к независимости, и когда император Генрих поспешил туда, чтобы энергично встретить восстание, то внезапно умер 11 июля 1216, не имея еще сорока лет от роду, может быть, отравленный графом Биандрате. С ним, любимцем франков, великодушным другом греков, которые называли его вторым Аресом, погибла последняя надежда Романской империи.
Когда эта страшная весть пришла в Константинополь, тамошние вельможи сошлись на том, чтобы предложить императорскую корону зятю покойного, Петру Куртене, графу Оксерскому. Петр принял ее, снарядил на своей родине небольшое войско и в 1217 году двинулся через южную Италию и Адриатическое море в Эпир. Здесь он встретился с деспотом Феодором, который сначала притворился его другом, а затем коварно напал на его войско и уничтожил большую его часть. Сам император был взят в плен и вскоре умер от ран, полученных в битве. Его супруга Иоланта, которая отправилась по другому пути, благополучно прибыла в Константинополь, была признана императрицей, но также скоро умерла, летом 1219 г.
Ее преемником стал не старший ее сын, умный маркграф Филипп Намюрский, а его младший брат, граф Роберт Куртенэ-Конш, грубый, чувственный, ленивый и трусливый человек, при котором латинское господство было уже близко к своему окончательному падению. В то время, как новый император ехал в начале 1221 года из Франции через Венгрию в Константинополь, деспот Феодор пошел против Фессалоникского государства, с небольшим усилием занял его провинции одну за другой и, наконец, в 1222 году, как победитель, вступил и в плохо защищавшую столицу. Молодой сын храброго Бонифация, Димитрий, который до сих пор хотя и был номинально королем, бежал в Италию и умер в 1227 г. после того, как все его попытки возвратить свое государство оказались напрасными.
Но в том же году, когда франки лишились Фессалонники, умер также император Феодор Ласкарис, и преемником этого даровитого государя стал по меньшей мере такой же способный властитель, зять покойного, умный и смелый Иоанн Дука Ватацес. Император Роберт сделал величайшую глупость, начав войну одновременно с этим человеком и с Феодором Эпирским. Летом 1224 г. франки были чувствительно побиты обоими противниками, но особенно сильно Иоанном, так что фракийские греки начинали смотреть на него, как на своего освободителя и будущего властителя, и тайно послали в Никею за помощью против франков. Император Иоанн тотчас подал им просимую помощь и победоносно прошел через Геллеспонт до Адрианополя. Вместе с этим несомненно пробил бы последний час Романской империи, если бы не разразилась ожесточенная вражда между ее обоими греческими противниками. А именно, деспот Эпира тотчас после занятия Фессалоники принял титул императора и уже этим поставил себя враждебно против властителя Никеи. Теперь речь шла только о том, должен ли он предоставить завоевание Константинополя и вместе с тем первое место в будущей Греческой империи более счастливому сопернику или попытаться сберечь это для себя. В этом положении деспот эпирский решил тотчас тем, что враждебно выступил против никейского войска. Он действительно вытеснил это войско из Адрианополя и сам прошел до восточной Фракии. Но так как после этого и он и Ватацес, занятые домашними заботами, не могли сейчас же продолжить борьбу за Константинополь, то Латинской империи была дана еще небольшая отсрочка.
Жалкий император Роберт, который не сумел извлечь никаких выгод из этой неожиданной благосклонности судьбы, умер в 1228 г. Его преемником был его младший брат, Бальдуин II. Так как ему было всего одиннадцать лет от роду, то при жалком положении Романской империи казалось совершенно необходимым найти извне какую-нибудь более крепкую силу для управления и спасения империи. Выбор пал на графа Иоанна Бриенна, которого мы знаем как номинального короля иерусалимского, это был опытный в военном деле и храбрый человек, но в то время ему было уже восемьдесят лет. В 1231 году, после того, как он был признан соправителем и его дочь Мария была помолвлена с молодым Бальдуином, он двинулся во главе небольшого войска в Константинополь. Незадолго перед тем Феодор фессалоникский начал войну с деятельным и осторожным царем Иоанном Асенем, правившим в то время Болгарией, был им сильно разбит и сам взят в плен. Правда, в Фессалонике, после этого, его преемником в качестве императора стал его брат Мануил, но надежды эпирской династии на великую будущность после этого поражения были уничтожены, а болгары опять заняли сильное положение в северных областях Фракии и Македонии до самой Албании. Франки от этого ничего не выиграли, потому что они только сменили одного опасного противника на другого. Несмотря на то, император Иоанн Бриенн решился в 1233 г. предпринять наступательную войну против Иоанна Ватацеса, но это нападение не только разбилось о твердые оборонительные меры последнего, но вызвало новый разрушительный погром на остатки Латинской империи. Теперь император Никеи и царь болгарский соединились для разрушения и дележа франкского государства на Босфоре. В 1235 году каждый из них занял ближайшую к нему местность латинской Фракии, в следующем году они начали теснить самый Константинополь с моря и с суши. В этой тяжелой беде старый Иоанн Бриенн защищался с большою храбростью и в конце концов, когда венецианцы и пелопоннесские франки прислали ему на помощь значительный флот, он отбил врагов, нанеся им большие потери. Но вскоре затем, в марте 1237 г., он умер и молодой император Бальдуин II, которому теперь приходилось одному вести правление, едва ли бы мог еще долго оказывать сопротивление, если бы опять не повторилась старая история и оба предводителя его врагов не стали оспаривать друг у друга добычу. Болгарский царь в особенности никак не хотел способствовать победоносному вступлению могущественного императора Никеи в столицу греческого мира и поэтому вступил в дружеские отношения с франками и этим еще раз спас их от погибели.