Потеря Эдессы была чрезвычайным несчастьем для крестоносцев. Судьба этого города после того могла грозить и Антнохии, и тогда нельзя было бы надолго удержать не только Иерусалима, но и никакой другой части христианских владений. Почти казалось, что наступил последний час крестоносных государств, — потому что сельджуки воспользовались своей победой с непреодолимой энергией. Ценки занял Серудж; богатая Эльбира досталась другому месопотамскому эмиру; вся часть графства Эдессы по ту сторону Евфрата была занята врагами. Правда, после этого Ценки должен был покинуть место действия, потому что в Мосуле произошло восстание, которое могло, казалось, серьезно грозить его господству: но не дало ли это христианам только короткую отсрочку.
В этом положении вещей оставался еще только один путь спасения. Надо было просить у единоверцев Запада поддержки, достаточной для того, чтобы иметь возможность победить Ценки и снова завоевать Эдессу. Этот путь и был испробован, если не всеми, кто здесь был заинтересован, то по крайней мере теми, которым прежде всего угрожали сельджуки. Королева Мелизенда, по-видимому, очень мало заботилась о всеобщей опасности, а тем менее о том, чтобы обратиться в Европу с просьбой о помощи; напротив того, северные сирийцы серьезно старались приобрести себе благосклонное расположение западных держав. Здесь надо прежде всего заметить, что армянские христиане, которые так часто шли рядом с латинянами, как верные товарищи по оружию, теперь хотели примкнуть к ним и в церковном отношении. Уже в 1140 году на церковном соборе в Иерусалиме их патриарх обещал изменить армянское исповедание веры во многих пунктах по образцу римско-католического; а теперь в 1145 году торжественное посольство армян явилось к папе Евгению III, требовало его решения относительно сохранения или отмены известных церковных обычаев и просило наставления в отправлении обедни по обряду латинян. Но затем князь Раймунд на этот раз, по-видимому, исполнил свою обязанность разумным образом, — потому что один французский хронист рассказывает, что на его родине антиохийские послы принесли просьбу, чтобы «победоносная храбрость франков» защитила Восток от дальнейших несчастий. Кроме того, в ноябре 1145 года архиепископ Гуго из Великого Гибеллума находился при папском дворе, горько жаловался там на потерю Эдессы и наконец высказал намерение перейти Альпы и просить о поддержке Сирии королей Конрада III немецкого и Людовика VII французского. Епископ Гуго был одним из самых значительных людей княжества Антиохийского: он вместе с Раймундом боролся как с императором Иоанном, так и с честолюбивым патриархом Радульфом, и поэтому вероятно, что он только с ведома и согласия своего государя возымел план привлечь на помощь самых могущественных глав христианского мира. Осуществил ли он этот план, мы, правда, не знаем, потому что дальше мы ничего об нем не слышали и не можем дать отчета об его дальнейшем существовании. Но другие упомянутые антиохийские послы, по-видимому, достигли своей цели и, кроме того, отдельные пилигримы, возвращавшиеся из Святой Земли, и подданные крестоносных государств, которые приезжали в Европу по делам, не только переносили из города в город печальную весть о падении Эдессы, но в то же время, вероятно, говорили о необходимости нового похода франков в Сирию.