Хотя Казимир опирался на польское войско, однако действовал как монарх Литвы. Вскоре Сеид-Ахмет был привезен – в Литву и заключен в Вильнюсе (позднее – в Каунасе). Ягеллон избегал крайностей, поэтому стремился договориться с группировкой Гаштольдов-Олелковичей, хорошо понимая, что расправа над ними вызовет только новые конфликты. Иоанн Гаштольд сохранил свои /323/ должности. Симеон Олелкович остался киевским наместником, однако лишь пожизненно. Удельным князьям не было позволено обрести прежнюю силу. В 1455 г. умер Збигнев Олесницкий, и радикальные силы в Польше, как и в Литве, заметно ослабли.
Отпор, данный оппонентам в Польше и Литве в 1455 г., позволил Казимиру некоторое время уделять всё внимание войне с Тевтонским орденом. Литва держалась вооруженного нейтралитета, выгодного Польше. К этому ее подталкивал Казимир еще в начале 1454 г., когда на западном пограничье (в конце 1453 г.) были размещены призывные гарнизоны. Конечно, войско вскоре пришлось распустить, но положение государства даже после событий бурного 1455 г. осталось неизменным. Жямайты в 1458 г. помогли Данцигской флотилии блокировать Клайпеду, Ян Кезгайло нарушил сообщение между Каунасом и Кенигсбергом. Ливония была изолирована от Пруссии, и это Тевтонский орден особо болезненно ощутил в 1459 г. Династическая позиция Казимира была защищена. Рада панов все-таки обнаружила некий политический приоритет для Литвы: и далее сохранять дружественную Польше политику на Балтике, усиливая давление в Западном Подолье. Осенью 1456 г. в Ленчице представители рады панов Николай Немирович и Евстафий категорически потребовали вернуть Западное Подолье и обеспечить постоянное пребывание Казимира в Литве. Казимир реагировал вяло, и тогда вновь возродилась идея сделать великим князем Симеона Олелковича. Епископ Николай, семья Кезгайло, Иоанн Монвидович и далее поддерживали Казимира. Эту группировку вскоре пополнил Олехно (Александр) Судимонтович. В конце ноября 1456 г. Казимир отправился в Вильнюс (вместе с ним впервые была великая княгиня Елизавета Габсбург). /324/ В декабре на съезде литовской знати монарх попытался расправиться с Иоанном Гаштольдом, однако вновь был вынужден отступить. Раде панов было обещано возобновить привилеи Великому княжеству, а Иоанн Гаштольд подкуплен щедрым пожалованием земель близ Жасляй. Рада панов Литвы все успешнее осваивала науку повторения требований польской знати.
Казимир осознал, что борьба с Тевтонским орденом прежде всего была войной денег, и направил это оружие крестоносцев против них самих. Получая дотации и ссуды от богатых городов Пруссии, он стал перекупать «контрактные» гарнизоны орденских замков. Перевес Польши становился все заметнее, но конца войне не было видно. Германская империя была не в силах спасти свой форпост, хотя ее высшая дипломатия и помогла крестоносцам. Войну против Тевтонского ордена папа Римский по традиции расценил как союз с мятежниками против церковной военной корпорации. В 1457 г. Казимир был отлучен от церкви. Против непопулярной войны восстала оппозиция в Малой Польше. Польские затруднения несколько усиливали анемичную политику Литвы: эпицентр тяжести из области дебатов о государственном существовании и суверенитете переместился в сферу пограничных споров. И хотя в 1458 г. умер Иоанн Гаштольд, давление на Польшу в связи с Западным Подольем не прекратилось. Воспользовавшись победой Казимира над малополяками на Петроковском съезде в сентябре 1459 г., рада панов в 1460 г. вновь выдвинула этот вопрос и даже начала подготовку к военным действиям. На Вильнюсском съезде весной 1461 г. Казимиру удалось отразить возобновившиеся попытки выдвинуть Симеона Олелковича наместником и субмонархом. Действуя подобным образом, рада панов Литвы обеспечивала определенную перспективу. Дело в том, что польское влияние склонялось в сторону Крыма (генуэзская колония Кафа в июле 1462 г. признала верховенство Польши), упрочились польские позиции в Молдавии, в прямое подчинение королевству (с пресечением одной из мазовецких княжеских ветвей) попал Белз. Всем этим Польша затягивала петлю вокруг южных границ Великого княжества Литовского. Поэтому в конце лета 1462 г. староста Брацлава Михаил Чарторыский на Южном Буге уничтожил соединение польских наемников, следовавшее в Крым. В 1463 г. претензии на Западное Подолье были возобновлены в категорической форме. Теперь тактика затягивания переговоров понадобилась Польше, истощенной войной. В Литву прибыл калишский воевода Остророг и великий маршалок Ян Ритвянский. Переговоры то назначались, то откладывались. В это время поляки предложили Литве завоевать земли Скалвы (Скаловии) и Надрувы (Надровии), а сам Тевтонский орден переселить в Западное Подолье. Рада панов от- /325/ давала себе отчет, что это значит для Литвы – атаковать такие приграничные замки крестоносцев, как Мемель (Клайпеда), Тильзит (Тильже) или Рогнит (Рагайне). Литва отказалась воевать, а Польше вновь удалось избежать переговоров о Западном Подолье. Жямайты вплоть до самого окончания тринадцатилетней войны зорко стерегли свои границы (в феврале 1466 г. они уничтожили отряд ливонцев, попытавшийся проникнуть в Пруссию). Силы Тевтонского ордена иссякали, и 19 октября 1466 г. был заключен Торуньский мир. Западная Пруссия и Вармия с богатыми городами, мощнейшими замками (в их числе – с Мариенбургом), с землями, добротно возделанными руками немецких колонистов, – отходили к Польскому королевству. Ордену осталась лишь восточная часть его территории, населенная самбами, колонизованная мазовшанами, литовцами и куршами и не имеющая (за исключением Кенигсберга) крупных городов. И на этой части Тевтонский орден должен был признать верховенство Польши.
Торуньский мир пресек даже иллюзорные связи Германской империи с Тевтонским орденом. Польский сюзеренитет простерся по взморью до Клайпеды, а в сфере теоретических притязаний – даже на земли Ливонского ордена. Самыми важными, естественно, были политические и экономические последствия войны. Польша овладела устьем Вислы и немецкими городами, более богатыми, чем сама польская столица. Ее зерновой экспорт, приобретший особую интенсивность как раз в середине XV в., теперь мог развиваться через собственные порты. Польская политическая гегемония в восточной части Центральной Европы окончательно утвердилась.
Великое княжество Литовское после Торуньского мира утратило возможность грозить Польше и требовать Западное Подолье. И все-таки оно осталось в выигрыше: спор с Польшей о суверенитете Литвы перестал быть приоритетной проблемой. Польские политики увидели преимущества фактического положения; таким образом, юридическое оформление гегемонии стало для них желаемой, но не ближайшей перспективой. Развитие событий оправдало шаг Ольшанской группировки и подтвердило политическую линию властителя, избранного благодаря этой группировке. Торуньский мир был заключен на исходе жизни первого поколения литовцев, не видевших войны в своем краю и получивших надежду на то, что войны не увидят и их дети. У Литвы возникла возможность подключиться к жизни Европы в качестве государства, однако ее политическое общение с европейскими странами продолжала контролировать Польша.
Это произошло в тот момент, когда в 1458 г. в Чехии и Венгрии представителей крупных европейских династий сменили ставлен- /326/ ники среднего национального дворянства Георгий Подебрад и Матфей Гуниади, а османы завоевали (1453 г.) Византийскую империю. Над восточной частью Центральной Европы нависла серьезная исламская опасность с юга, которую, правда, на некоторое время сдержала победа Венгрии при Белграде 1456 г. Великое княжество Литовское обеспечило себе государственное существование в этом регионе, но активной роли не приобрело. Фактически был осуществлен минимум политической программы, намеченной Витовтом Великим. Это произошло на исходе жизни первого поколения его потомков.