Слава тоже уловил, что претензия была лично к нему, а не к Якову, и негромко сказал:
- Ты мне ничего не должен. Воспитывать моего ребёнка – тоже. Можешь этого не делать. Я могу вернуть тебе эту квартиру, когда усыновление завершится. То есть, ждать этого ты тоже не обязан, я могу вернуть и раньше, просто…
- Да причём тут квартира! – перебил Лев. – Она даже не моя.
- Ну, Каринина, но она же не для меня сделала такой жест.
- Не надо про квартиру, – устало попросил он. – Она твоя, точка. Я не буду ничего забирать обратно, даже если…
Он сбился. Не хотел говорить: «Даже если ты меня бросишь». Слава нетерпеливо спросил:
- Даже если – что?
Лев заговорил с раздражением:
- Это же выбор без выбора, да? Либо я ввязываюсь в это с тобой, либо мы расстаемся, так?
- Так.
- Это шантаж.
- Это не шантаж! – искренне опешил Слава.
- А как тогда называются твои ультиматумы?
Этот разговор случился за месяц до Юлиной смерти, когда они только теоретически обсуждали совместное воспитание Мики. Они не успели его закончить – Славина мама привела Мики в гости. Слава натянул на лицо улыбочку, а Лев по-быстрому свалил к Карине – жаловаться на Славино поведение. Жаловаться приходилось очень осторожно: он боялся дать понять, что не видит себя в этой семье, потому что тогда Карина могла сказать: «Ну, раз ты там жить не будешь, квартиру я забираю». Это было не очень похоже на Карину, но на пике нервного напряжения Лев ожидал всего и от всех.
Потом Слава, возвращаясь к беседе, мягко предложил: «Если тебя это так напрягает, давай лучше расстанемся сейчас, чем потом, когда всё уже случится». Но это звучало безумно. Во-первых, он без Славы жить не может. Во-вторых, Юля вот-вот могла умереть – какие хорошие парни бросают своих бойфрендов на пороге трагедии? В-третьих, с самим Славой который месяц творилось невесть что, и Лев бы просто не смог оставить его одного в таком состоянии, даже если бы Слава решительно бросил его первым.
Он тогда соврал ему, что его ничего не напрягает, что он просто тоже устал и иногда говорит не то, а так он, конечно, готов быть с ним рядом.
- И с Мики, - добавлял Слава то ли вопросительно, то ли так, просто.
- И с Мики, - негромко повторял Лев.
А ещё через день встревоженный Слава опять заговорил про старое:
- Ты считаешь, я веду себя, как Яков?
- Нет, - спешно заверял Лев. – Конечно нет.
Он боялся, что Слава решит, что, если это так, то с ним может случиться то же самое, что случилось с Яковом.
- А я подумал, что, наверное, в чём-то ты прав, – Слава виновато потупился. – Я на тебя давлю, да?
- Конечно нет, – снова повторил Лев.
- Если я давлю, то только от того, что боюсь тебя потерять, – вдруг признался Слава. – Я предлагаю тебе уйти, но при этом мне страшно, что ты согласишься. И от этого страха начинаю давить.
После: «Боюсь тебя потерять» Лев ничего не услышал. Эта фраза повторилась сотни раз в голове, заставляя колени подогнуться от навалившейся слабости.
Взяв себя в руки, Лев твердо сказал:
- Я никуда не уйду.
- Ты не должен…
- Я никуда не уйду, - настойчиво перебил он.
- Ты точно решил?
- Точно, - сказал он тогда.
А через три месяца съехал на съемную квартиру двумя этажами выше. Но это же не значит, что он ушел, да? Просто так было лучше для всех.
Лев и Слава [76]
«Я больше так не могу»
Теперь эту фразу Лев слышал от Славы каждый день. Если не слышал, то читал – стоило ему оказаться в своей съемной квартире, как Слава начинал писать всё то же самое, что сказал ему ещё днем.
«Я больше так не могу, он меня изводит»
Лев несколько раз был свидетелем того, как Мики «изводил» Славу. Это случалось во время игр, когда он внезапно отвлекался и начинал спрашивать:
- А где мама? А когда она вернется? А почему она ушла?
В первые разы Слава терпеливо объяснял, что мама умерла, потому что болела, а когда человек умирает, он больше не возвращается. Эта информация вызывала у Мики слезливую истерику: он начинал требовать, чтобы мама вернулась, что его не устраивает, когда она «умерла». Слава усаживал его на свои колени, обнимал, что-то утешительно нашептывал на ухо, и уже к вечеру Мики становился спокойным, продолжал возню с игрушками. Но на следующий день всё повторялось: «А где мама?».
Этим сложности не ограничивались. Мики закатывал скандалы и по другим поводам («Я это не хочу, я такое не ем, я туда не пойду»), плохо спал по ночам, просыпался от кошмаров, писался в постель, приходил среди ночи спать к Славе и в его постель тоже писался. Каждое утро Льва начиналось одинаково: он просыпался от Славиных сообщений: «Я больше так не могу»