-- Не сошлет, - отмахнулась подруга. - Поругает только, может еще какую рукопись выучить заставит, но точно не сошлет. Если только число жалующихся не сравняется с числом наших прихожан.
-- Ну тебя, - я состроила Ларе рожу и расхохотавшись, мы поспешили к храму.
Впрочем, то что подруга права было понятно. И в том, что являть недовольное лицо жрице нельзя и в том, что мое наказание за такую провинность ограничится пределами города. Но большого секрета в этом не было. За все время моего служения в храме мать - настоятельница еще ни разу не отправляла меня с поручениями за пределы города. Возможно потому, что город наш, хоть и был небольшим, был самым первым, где Брат-Лекарь начал лечить людей. И отправляясь в дальнейший путь, передал свои знания и дары местным женщинам, ставшим его первыми служительницами. С тех самых пор каждая служительница Лаэрта, или в просторечии сестра, обладала каким-нибудь даром, редким или не очень, который ей помогали развивать во время обучения, так чтобы дар этот помогал призванию сестры, тому к чему у девушки была склонность. Наверное, именно поэтому школа жриц Брата-Лекаря во всей стране была только одна - наша. Та самая где я до сегодняшнего дня безуспешно преподавала лернийский язык. Ну а храм в нашем городе, хоть его множество раз перестраивали и расширяли, являлся одним из самых первых и старейших храмов Лаэрта в стране, и потому служивший местом паломничества для многих людей. Да и многие больные приезжали лечится именно к нам, хотя больницы везде работали одинаково, ведь везде были служительницы Лаэрта. Но тем не менее многие верили, что только в нашем городе и в нашей храмовой больнице им смогут помочь. Правда довольно часто они оказывались правы. Возможно потому, что в храмовой библиотеке хранилось больше древних книг по лекарскому делу, а возможно потому, что Брат - Лекарь чаще смотрел именно в нашу сторону. Так или иначе, но у меня было призвание к врачеванию и дар быть услышанной Лаэртом. И именно потому что мои обращенные к богу просьбы всегда исполнялись, мать-настоятельница и не отправляла меня в дальние края. И мое призвание, и мой дар в полной мере реализовывались дома. Поэтому мне действительно не грозила ссылка в дальние гарнизоны под присмотр какого-нибудь старого вояки, что не избавляло меня от необходимости улыбаться прихожанам, даже если их наличие в такой чудесный день меня не радовало.
Но когда мы с Ларой вступили под своды храма, я вдруг поняла, что сильно соскучилась за время своего отсутствия. Соскучилась по легкой прохладе, царящей здесь и в жару, и в мороз. По мраморным колоннам, удерживающим высокий купол. По запаху благовоний, которым пахли даже стены. И по огню на алтарном камне. Мне не хватало всего этого и я была рада, что вернулась. Подложив в огонь несколько веточек в знак начала сегодняшнего служения, я сходила в небольшую комнатку за алтарем и принесла еще трав и масла, чтобы каждый просящий мог ими при необходимости воспользоваться. А затем встав на свое любимое место принялась разглядывать людей. Среди них было много новых лиц, я принялась за свое любимую игру: пыталась угадать откуда они приехали к в наших город и что видели на своем пути. То, что я никогда никуда не выезжала, вовсе не означало, что меня не интересуют другие города, или даже страны. Просто мне совсем не нравилось путешествовать. Меня приводила в ужас сама мысль о бесконечной скачке верхом или нудном путешествии в трясущейся повозке, кроватях, на которых до меня спали сотни людей и неизвестном кем, как и из чего приготовленной пищи. И только ради того, чтобы посмотреть на место, которое мало чем по своей сути отличается от того, где живу я. Вот если бы какой-нибудь умелец изобрел способ добираться в любую точку мира за мгновение, ну или хотя бы за пару часов, тогда бы никакие цепи не смогли удержать меня на месте. До тех же пор я предпочитала узнавать обо всем из книг.
-- Милая подскажи-ка как за внучку попросить? - вырвал меня из раздумий совсем не старый голос.
-- За внучку? - улыбнулась я.
Передо мной стоял мужчина в том, самом возрасте, когда любые дети, начинают звать дедушкой, а взрослые еще колеблются, не зная, как обратится правильно, чтобы не обидеть, и в итоге выбирают что-то нейтральное вроде "уважаемый". Невысокого роста, коренастый, крепкий. О возрасте говорили лишь немногочисленные морщины на лице, да почти совсем седая голова. Разве что надо лбом виднелось несколько темных прядей, едва припорошенных снегом.
-- А какой круг живет ваша внучка? И о чем вы хотели для нее попросить?
-- Да видишь ли в чем дело, милая, - засмущался мужчина. - Внучка-то моя не родилась еще. К концу круга ждем. Вот и хочу попросить, чтобы обязательно девочка была. Внучков у меня и без того хватает, нам бы обязательно девочку.
Я закусила губу, чтобы не рассмеяться в ответ на такое признание. Бывали конечно и более странные просьбы, но впервые в моей практике Брату-Лекарю заказывали пол будущего ребенка.
-- Попросить просто, да нужно ли. Вместо Брата решать, ребенку судьбу выбирать. Если девочку выпросите, то все хорошее и все плохое, что в жизни ее будет, все на ваши плечи ответственностью ляжет. Может вам и по силам такую ношу нести, да нужна ли она?
Нет, мне было не сложно поспросить для этого почти старика желанную внучку, и разоблачения Лаэрта как неспособного исполнить такую просьбу я не боялась. Если просишь, получаешь просимое. Таков был завет нашего Брата. Да только долго ли проживет та девочка, если не ей суждено было родиться. А если проживет долго, то так ли уж счастлива она будет сама и ее семья. Стоило ли все решать за ребенка еще до его рождения.
-- Ну же, подумай немного, - мысленно заклинала я мужчину перед собой, ожидая его решения.
-- А может ты и права, сестра. Коли одни мальчики родятся, может оно так и надо. Хозяйство-то у нас большое, за ним присмотр нужен и руки рабочие никогда не лишние будут. Хотя девочку хочется. И жене моей в радость была бы. У нас ведь с ней тоже только одни сыновья были. Да у сыновей сейчас сплошь мальчики. Кабы всех обучить воинскому делу, целый отряд получится, - мужчина расстроено покачал головой, и я сочувственно вздохнула.
А ведь кто-то где-то наверняка мучился от того, что у него в семье рождались одни девочки. И может быть даже точно также раздумывал не попросить ли Лаэрта исправить эту ошибку.
-- Так значит говоришь не просить лишнего, - уточнил мужчина.
-- Лишнего никогда просить не надо, счастье оно не принесет, - улыбнулась я. - Вы здоровья для матери и дитя попросите. Родов легких. А Брат сам решит кому и что дать. Я знаю, он видит желание вашего сердца и может быть уже сам решил их исполнить.
-- А может и не нужно нам никакой внучки. Мальчишек-то мы знаем, как воспитывать, а с девочкой еще поди разберись. А вдруг вертихвосткой вырастит какой. Позору не оберешься перед соседями.
Изменивший своим чаяниям мужчина, поблагодарив за помощь, отправился к алтарю, чтобы обратится к Лаэрту с просьбой, а я, глядя ему вслед, точно знала, что к концу круга родится в их семье первая девочка. Первая и совсем даже не единственная. И будет она, как и положено всякой девочке, вертихвосткой и кокеткой, но позора перед соседями мужчине узнать не придется.