Незадолго до того как Гитлер стал рейхсканцлером, генерал Курт фон Шлейхер старался путем отхода от традиционной политики германского кабинета, подчеркивающей первоочередность внешней политики, предложить на дальнюю перспективу обусловленное ситуацией решение — уточненное им уже в конце войны — которое, хотя и предусматривало также развертывание силы вовне, но сначала предлагало восстановить «порядок» внутри рейха, а потом активировать германскую экономику. На пути через прочный внутриполитический базис он снова самоуверенно хотел в огромном масштабе расширить германские интересы также вовне, а целью внешней политики считал восстановление рейха в виде великой державы
56. Одному из его предшественников, влиятельному поборнику пангерманизма, Густаву Штреземану, рейхсканцлеру от Германской народной партии, вошедшему в историю не только как «политик взаимопонимания», но и как представитель экономических устремлений Германии как великой державы, после предварительного решения проблемы репараций и подъема германской экономики удался существенный шаг в «большую политику». То, что Штреземан понимал подписание Локарнского договора в декабре 1925 года только как этап на пути к ревизии Версальских соглашений, нельзя считать неожиданностью, если помнить о его политических взглядах. Его политика ревизии, которую Андреас Хилльгрубер метко назвал — как ловким осуществлением общей политики, преодолевающей требования военного руководства и путы традиционных тайных переговоров, так и использованием противоречий среди прежних противников и открытой демонстрацией на трибуне Народного союза, а также — розыгрыша хозяйственно-политических возможностей в направлении усиления военного потенциала57, постепенно вела к Адольфу Гитлеру, при котором военная мощь стала важным базисом внешней политики и не вызывалась никакими другими важными причинами.