софа упрекают манихеев в том, что они понимают свой миф буквально, а не толкуют
его аллегорически; только такой способ толкования, по мнению обоих, может открыть
истинное значение мифа.
571 Религиозная система манихеев не раз была описана исследователями: Alfaric, 1918,
32-47; Burkitt, 1925, 16-33; Schaeder, 1927, 77-85 (= 1968, 27-35); Jackson, 1932, 7-13; Polotsky, 1935, 249-262; Puech, 1949, 61-92 (исчерпывающие для того времени ссылки
на источники и литературу в примечаниях на с. 143—194); Assmussen, 1965,12—14; Bohlig, 1980, 27-36; Ries, 1980, 202-205; Tardieu, 1981, 95-112; Lieu, 1992, 7-32; Sundermann, 1993, 310—315; Heuser, 1998, 3—106; Gardner-Lieu, 2004, 8-21 и др. По-русски см.: Сма
гина, 1998, 38-43; Виденгрен, 2001, 71-106. При этом последовательность мифологи
ческих событий и их участники разнятся в этих пересказах учения в зависимости от
того, какие именно свидетельства (Феодор бар Кони, коптские или иранские тексты
и т.д.) были положены в основу изложения.
572 Дуализм христианских гностиков II в. можно назвать вторичным, или относитель
ным, поскольку, согласно их учениям, дуализм не изначально присутствовал в божествен
ном мире, а возник как следствие отпадения из совершенной Плеромы одного из эонов,
и таким образом был следствием ее своего рода деградации; см., например, учение ва-
лентиниан о том, что изначально божественный мир был един и «в невидимых высо
тах» (έν άοράτοις… ύψώμασι) существовало только «вечное и нерожденное Первоначало
и Первоотец» (Προαρχή καί Προπάτωρ… άΐδιός τε καί αγέννητος: Iren., Adv. Haer. I. 1. 1); падение же младшего из эонов, Софии, нарушило эту целостность и привело к созда
нию низшего Бога, Демиурга, который создал тварный мир и стал «Отцом и Богом все
го сущего вне Плеромы» (Πατήρ καί Θεός… τών έκτος τού πληρώματος: ibid., I. 5. 1).
В отличие от этого типа дуализма дуализм манихейского учения можно назвать изна
чальным, или радикальным, поскольку в своей картине мира Мани исходил из изна
чального и равноправного сосуществования двух противоположных принципов, не за-
висимых друг от друга. Этот дуализм был комбинацией двух типов дуализма — онтоло
гического, или, скажем, философского, в котором изначально существуют два принци
па, дух и материя, и этического, или религиозного, в котором изначально противостоят
доброе и злое начала: дух отождествляется с добрым началом, а материя - со злым; см.,
например: Stroumsa, 1984, 141, где автор так характеризует манихейское учение: «1т
allgemeinen halt man den Manichaismus fur eine der radikalsten Auspragungen dualistischreligioser Systeme, die je existiert haben, wenn nicht sogar fur die radikalste iiberhaupt».
573 Как дуализм Маркиона (см. выше, прим. 550) и христианских гностиков II в. (см.:
Хосроев, 1991, 47, прим. 203), дуализм Мани был порожден проблемой теодицеи, и это
правильно понял уже Симплиций: και τό θαυμαστόν, δτι πάντα ταυτα άνέπλασαν διά
θεοσεβή δήθεν εύλάβειαν μή βουλόμενοι γάρ αίτιον τού κακού τον θεόν είπεΐν, αρχήν
ύπεστήσαντο ιδίαν τού κακού, ισότιμον αυτήν και ισοσθενή τιθέντες τω άγαθω {In Epict.
Ench. XXXV; Hadot, 326. 111—114: «И более всего достойно удивления, что все это /м а
нихеи/ выстроили, по-видимому, по причине своего благочестия: ибо не желая гово
рить о том, что причиной зла является Бог, они ввели в свое учение собственное на
чало для зла, считая это начало равноценным и равносильным добру»). По поводу
этого верного наблюдения языческого философа Полоцкий заметил: «eine Objektivitat
der Betrachtung, die man bei jedem anderen Bestreiter des Manichaismus vergeblich suchen wiirde» (Polotsky, 1935, 250. 57-59). Однако уже христианский автор, живший без мало
го на два столетия раньше Симплиция, а именно Тит из Бостры, отчетливо понимал,
что в основе манихейского мифа лежала именно идея теодицеи: κακίας γάρ άναίτιον
άποδειξαι τον θεόν βουλειθείς, κακίαν προϊων άντέστησεν αύτφ· άγέννητον ώς φησίν, άγεννήτω, ζώσαν ζώντι, αεί μεν έπανισταμένην και μαχομένην {Adv. Man. I. 1 PG 18; 1070A: «Ибо
пожелав показать, что Бог не является причиной зла, (Мани) противопоставил ему зло,
нерожденное, как он утверждает, нерожденному, живое живому, постоянно возмуща
ющееся и воюющее»; ср. также: Epiph., Pan. 66. 16. 3).
Именно потому манихеи отвергали Ветхий Завет, что он не был созданием того Бога,
от которого происходит Новый Завет (ср. выше, прим. 545, 550 о Маркионе). Епифа
ний приводит такие слова Мани: «Не может от одного учителя быть и Ветхий, и Новый
Завет <…> Но один (завет) от одного Бога и учителя, другой — от другого Бога и учите
ля» {Pan. 66. 74. 1: ου δύναται ενός διδασκάλου είναι παλαιά καί καινή διαθήκη <…> άλλά
έκείνη άλλου θεού καί άλλου διδασκάλου, καί αύτη έτέρου θεού καί έτέρου διδασκάλου;
см. также цитату из Epiph., Pan. 66. 31. 2-3 ниже, в прим. 679); ему вторит Августин: