- Чем. - Мои речи сухи и холодны, как погода ночью за дверью. Ни единого быстрого способа, кроме мордобоя. А может его ударить? Не - глупо.
- Там человеку плохо, пошли. - Он слегка пригибается, мотает руками и медленно идёт в сторону гостевых комнат.
- Какому? - Ускоряюсь в спортивный шаг.
Он молчит и только неумело пробивается между людьми. Я проскальзываю там, где он сделал прореху. Вот он около лестницы на второй этаж, и так же пихаясь, идёт выше, даже не смотря, иду ли я за ним, но за мной и не нужен присмотр сам не люблю и быстро заталкиваю себя наверх. Иду за ним на небольшом расстоянии, что даёт быстрый проход за ним, хоть и групп людей стало заметно меньше. Идём вдоль длинного, уже подгорного, коридора дальше миную номера по нарастающей «57», «59», «61» и так ещё номеров пять.
- Вот. - Он открывает номер без значка, это злополучный «73».
На кровати лежит тело, что только по ошибке называется человеком. Бубоны фиолетового цвета и вываленный язык белёсого оттенка - основные симптомы, даже не прикасаясь к нему, могу определить, что он холоден как камень и заразен. «Райская Чума» воистину привет из прошлого. Бактерия, что живёт только в замкнутом водоёме на границе тропиков в единственном водном жилище, очень капризна к воде, но отлично передаётся через физиологические жидкости. Название обеспечило само место: райское озеро, куда не подходят дикие звери и насекомые, растения не растут и кристально чистая вода. Ну как не искупаться? Удивительно другое. Эта болезнь не только не может передаваться через насекомых, ибо убивает любое животное, насекомое, рыбу и птиц. Но не трогает женщин. Да, первооткрывательницы даже не узнали о чудных свойствах озера, но узнали другие люди в караване, кому они отнесли воды. Мужчины умирали в тот же вечер, хирея на глазах. Так что это тало оружием массового поражения. А ещё оно передаётся венерическим путём, пот, кровь, слюни и слёзы.
- Ма-ать! Вечер перестаёт быть томным! - Бегу к ближайшей трубе и кричу в неё. - Ребята! У нас будет шоу, человек болен редкостной пакостью! Женщина распространитель не определена, пациент умирает. Быстрее на помощь, надо строить крематорий. Я у 73.
Парень так и остался стоять, смотря то на меня, то на умирающего друга, или знакомого, того не спросишь.
- Закрывай дверь! - Я кричу ему и убегаю. - Не отходи далеко и никого не пропускай!
Снова по лестнице вниз и расталкивая людей, я бегу на встречу к смерти. Не моей, но смерти.
В мед пункте тишина и раздолье, только потрескивает - а так должно быть? - лампочка под потолком.
- Она была где-то здесь. - Перебираю тучу хлама в виде использованных бинтов, пластырей, наклеек и ниток. - Иди сюда, милая.- Смотрю в каждом ящике, где и перетряхиваю каждый, но её здесь нет. - Где ты?
Я еле заметил, что Она лежала на столе. Мизерикордия. Костяное длинное оружие, в истории использованное, как: «Оружие милосердия». Придумано для облегчения смерти рыцарям, когда в боя невозможно им помочь, а переломанные рёбра вызывают Боль. Вот один из «милосердных» и придумал это оружие. Мы её используем только для облегчения боли, оружия последнего шанса или в таких вот ситуациях, когда надо минимально взаимодействовать с пациентом. На руки надеваю перчатки и не могу избавиться от чувства, что надел презервативы для пальцев.
Беру это любимое мною оружие и ещё бутылку на литр. Она мне нужна для... экспериментов.
Бегу ещё раз по тому же пути, но, не расталкивая других. На удивление люди почти испарились, а те, кого я видел, сразу убегали. Кажется, мой ЭХО пискнул сообщением, но я спешу. Лестница, два толчка руками, шесть шагов и я на втором этаже.
Вот все уже здесь и даже больше. Трое наших шакалов, Макс, Вадим и Глеф. Удивительно, как он втянулся быстро. Они стоят, пожимая плечами и держа в руках набор крематория: длинный лист металла, заклёпки, молоток, канистру с дизелем, кремень и веточка качима. Не так уж и нужен был степной цветок, но по поверьям местного народа этот цветок - проводник в мир смерти, или пустыни. Удобно иметь ад в расстоянии месяца пути?
И ещё пара человек, что, что возможно хотели посмотреть на переноску тела. Хм. Забыли мешок, но ладно:
- Макс! - Он перестаёт посматривать заворожённым страхом на труп и его стеклянные глаза пытались осознанно посмотреть на меня. Трудно говорить и смотреть ему прямо в глаза, но так нужно. - Принеси, пожалуйста, из мастерской мешок чёрный большой.
Друг другу летят приветствия, и мы жмём руки. С каждым рукопожатием, всё больше думаю о туберкулёзе и его способах передачи.
Макс уже убежал в сторону лестницы; я, превозмогая лёгкое отвращение, захожу комнату. Мда!