Мы перенесли её на один из спальников. На втором уже тух закрытый курткой труп. Труп не пытался подать никаких признаков жизни, как это бывает в основном в виде насекомых, но уже начал попахивать. Стоит его оттащить подальше от тлеющих углей во избежание возгорания.
- А давай-ка его оттащим? - Я смотрю в две фиолетовые щелки между мешков грубой кожи.
- Зачем. - Он непринуждённо пожал плечами и развёл руки. - Всё равно скоро уйдём.
- Ты так уверен. - Я пошёл за ним к дальнему концу пещеры. В моих руках треплется кусок бинта для его пальцев.
Он вытянул руки ко мне и начал рассказывать:
- Ну, с чего бы такого начать... ладно, с самого начала. Лет пять назад я устроился на работу грузчика и с год поработал там. После осознал невозможность продвижения по карьерной лестнице и пошёл в наёмники. Там я отлавливал беглые эксперименты, ловил людей на образцы, собирал самые разные генетические данные со всего материка. А после компания «Добрый путь» развалилась. И я стал среди выжженного поля, истерзанный теми, кого я ловил, убитый нападавшими и без надежды на светлое завтра, мне пришлось устроиться в караванную группу. То есть работать тем же наёмником с более низкой зарплатой. Зато спокойнее было первые два года самое счастливое время в моей жизни. А потом пришла она.
Он ткнул перебинтованным пальцем в сторону девушки. Может и что-то и хотелось добавить, спросить, поправить, но я не хотел. Я не слышал нечто интересное для себя. Такие эпосы жизни можно встретить на любой остановке или подземном переходе. По дюжине за медяк.
- И?
- Сейчас, только добинтуй. - Я закончил с левой рукой и стал навязывать бинт на правую руку. Медленно, оборот за оборотом, чтобы не до коснуться до чужих пальцев.
Последним оказался безымянный палец. Мизинца не было, его не отрезали, просто не было части ладони. Четыре пальца на левой, пять на правой. Небольшая генетическая аномалия, из-за которой его могут кинуть в биогенератор или отправить на Юпитерские Научные Работы. А тут он один из тысячи тысяч наёмников в огромном хаотичном организме.
- Погоди парень. Скажи своё имя и её! - Я достал планшет из портфеля и положил на него новый лист.
- Счёт записываешь? Ну, ладно, я готов заплатить не только за опиум.
- Да нет, мелочный ты человечишка. Я записываю день, месяц и год, когда я кому-то помог. Для хорошей памяти.
- Отлично. Меня зовут Садику, её Ляпись. Так вот...
Костёр заново загорелся, труп мы всё же отнесли в угол комнаты и полились истории. Одна страшнее и смешнее другой. Чай черный, грибной, зелёный, даже чифир был в наших кружках. Я доказывал, что мы не сможем выбраться с этой планеты, не объединившись. Он показывал куда-то в потолок, где начинал строиться Элизиум. Я вспоминал марши в 65, он вспоминал целые поселения уродов, что живут и властвуют в своих участках до сих пор. Я говорил о множестве монстров после Генной Войны. Он вспомнил подработку на отлов подобных тварей и убийство.
Через силу забиваю в себя половину белкового батончика. Остаток отдаю Садику.
Это можно было назвать уроком истории в неполном варианте. Я говорил общедоступный факт, он пояснял стороны всей проблемы. А когда на часах пробил будильник, мы легли спать...
Лунн 5
Голова. Будто меня пытались поджечь, растоптать и разорвать, без всякого моего сопротивления.
Я представил эту картину.
Привет ребят, говорю я.
Они молчат. Их пальцы сжимаются на факелах до побелевших костяшек. В карманах лежат окровавленные стяжки. Чёрная стальная балка и куча золы под ней.
Сегодня давайте потяжелее, я устал сегодня что-то, продолжаю говорить я.
Их двоя. Они похожи, как две капли воды. Дубины теперь в их руках и вот сдвоенный удар. Я не чувствую разницы - бьют они зеркально друг другу. После серии ударов моё тело падает, разум воспаряет над телом и уносится к мифической нирване, просвещению, Кришне, счастью.
Порядком избив - до крови, до хруста в рёбрах, меня несут к столбу. Горизонтально моя спина прикасается к запечённой крови и коже. Они продолжают тянуть. Рвутся сухожилия, рвутся мышцы, рвутся нервы и голосовые связки. Спина нещадно хрустит.