Дверь скрипит, я иду впереди.
С порога я вижу разбитые бутылки и капли какой-то выпивки. В нос бьёт запах спирта и чего-то неизвестного. На кровати О баюкает руку, под её пальцами виднеется кровь, на лице проторены дорожки слёз. В противоположном углу сидит вторая девушка, возможно, Екида, и смотрит на окружающий мир затравленным взглядом. Близко к ней лежат разбитые зеркальные очки-маска. Кроме обычной пары глаз, лоб устилают ещё шесть с половиной пар, имея самые разные зрачки и цвета. Короткие волосы и брови зелёного цвета. Правая металлическая рука. О кричит на диване.
- Кто это! Ты привёл его мне показать, насколько я уродлива?!! -Екида резко отпрыгнула и взяла одну из целых бутылок на кухонном столе. Звон. Удивительно, сколько в этом хрупком на вид теле находится силы. Вместе с виски на пол летят осколки стекла. - Фицджеральд! Ты же всё понимаешь?!
- Да, Екида, я теперь Всё понимаю. Как жаль. Что так поздно. - Он теперь идёт вперёд, ставя ящик около кровати. - Это доктор и друг О.
- Тот рохля и наркоман! Удивительно, что он не обнёс всю подтирашечную! - Даже не в самих словах, а в их произношении я слышал слишком яда для человека со здоровой психикой.
- Мало кто остаётся разумным. - Говорю я вслух. Такие большие генетические изменения всегда сопровождаются либо потерей рассудка от слишком большого изменения тела. Некоторые сходили с ума и от меньшего, чем увеличение количества глаз, увеличение угла и спектра обзора, а так же более широкой реакции окружающих. Другие же просто сбегали в места не заселённые, благо, таких очень много.
- Я прошу прощения за неё. Она хотела тебе нагрубить, но я все равно прошу прощения.
- Да ладно. - Я поднимаю крышку ящика. Не классический раздвижной, а как портфель, не занимая верхнюю половину сумки. - Я видел и реакции похуже. Благо, что она всё ещё может говорить, один из моих друзей лишился дара речи, после генного изменения. Только представь, он почти не имеет внутреннего скелета, став почти полностью хрящевым организмом! Но он все ещё хороший собеседник, как-то раз мы с ним хорошо так поспорили, и он выиграл в этом споре! Однако он всё-таки обращается ко мне на языке жестов, но это слишком редкое событие. Происходит это, когда кому-то нужно помочь.
Своим монологом я пытаюсь отвлечь всех, пока руки пытаются вспомнить, что делать. Больше половины всех наших действий обусловлены мышечной памятью и наработкой действий. Я же части этих навыков лишился при повторной репликации, при мне остались лишь знания теоретические. Это так же, как различие между электриком практиком и теоретиком, один без другого не может существовать, но второй знает больше, а первый знает правильней.
- Ты что предпочитаешь, опиум или морфий? - Обращаюсь я к О. Она этого не понимает продолжая баюкать руку. Стопы так же кровоточат. Нужен для начала пинцет, но для начала обезболивающее.
- А какого года эта аптечка, а то я как-то фигею с её содержимого. Не хватает только справочника коммунистического врача. - Говорю я толи в потолок, толи Третьему. - Ну, раз ты не отвечаешь, значит по моему вкусу. Фицджеральд, у вас есть кокаин, лучше всё-таки в ампулах.
- Да. - Коротко говорит он.
- Мне он нравится больше как обезболивающее. Хотя, я похоже, подсажу О на сильные наркотики, но это будет уже не моя забота. Или у вас есть не наркотические обезболивающие, были бы признательны.
- Тримепередин есть.
- Тогда давай я просто вколю морфий для простоты. - Я остановился, поняв где я. - Или мне её не лечить, по обычному прайсу отпустить муки, за определённую доплату могу и исповедь прочитать.
Третий резко сбросил с себя остатки какой-то собранности, готовности к чему-то.
- Парень. Давай ты ей просто поможешь. - Ровный голос, без надрыва. У меня во рту появляется вкус бутерброда с жёстким хлебом и докторской колбасой.
- Ладно. Я просто надеялся, что хотя бы тут смогу как-то получить оплату за проявленную работу. - Продолжаю всё делать. Не получается на автомате, приходится контролировать каждое своё движение.
- Если ты вылечишь её, - доносится шипящий голос Четвёртой, - то я тебе этот чёртов первый том распечатаю, и вы уберётесь отсюда вместе.
- Ека... - Начинает Фицджеральд.
Заряжаю ампулу морфия в металлический многоразовый шприц, меняю иглу, вкалываю её немного выше щиколотки.
- Что Ека?! Что!!! Что ты мне сделаешь, после того, как, могу поспорить, сам подсыпал деактиваторы успокоительных. Да ты понимаешь, что теперь мне придётся просто менять все картриджы, пока не откинулась от печёночной недостаточности?! Так что я подарю этому парню сборник, дам денег на проезд и это её чертово одеяло, да выкину обоих из дому! Обоих. Чёртовы заботливые люди! - Она кинула в стену бутылку. О дёрнулась, всхлипнув, ещё больше сжалась. Из-под отодвинутых ног стал виден небольшой слой крови а диване. - И что?! Оба же понимают, что ничто не станет прежним! Я сама искала Ви, я первой его стала искать и собрала всех вас! Да вы уже все стали ссаться, когда я тянула нас по возможному следу. И что в итоге? Кто стоял между дозорами в самую неудобную смену? Кто добывал пищу и защищал наши лагеря? - О расслабляется. Я начал свою работу по вытаскиванию осколков из правой стопы. Нога важнее чем рука, так я считаю. - Ви и что?! Вы продолжили идти, когда по моим расчётам, нам осталось идти не больше двух дней?!! НЕТ!! Вы зассали и съебались от нашей общей цели! Я пожертвовала собой зазря! А теперь она припирается в мой новый дом, который я только собрала, и пытается вернуть всё, как было. «Почему ты такая серьёзная!», «Что случилось?!». - Она довольно хорошо повторяла её голос, если сделать поправку на тонны кислоты и гиперболизированности в её звучаниях. - Всё, блядь, не так! Надеюсь, О, ты меня слушаешь, так как ближайшее время мой дом закрыт для тебя. Если хочешь, забирайся к этому чмырю-пособнику через окно. А я продолжу готовить своих пациентов к пересадке органов.