Павел Диякон, долгие годы живший при дворе Карла Великого, был знаком с текстом «Хроники Фредегара», а в «Истории лангобардов» опирался на сочинение Григория Турского и, кроме того, на «Книгу римских понтификов».
До наших дней дошли некоторые фрагменты переписки того времени – например, письма епископа Дезидерия (590–655) из Кадурка (современный Каор), прекрасный пример эпистолярного искусства, к тому же содержащие невероятно ценные отсылки к эпохе. «Австразийские письма» – собрание сорока восьми посланий дипломатического и частного характера. Существуют и более поздние записи, сделанные на основе источников, которые до наших дней не сохранились.
Приблизительно в это же время Оден из Руана (609–689), движимый душевным порывом, составил житие своего друга, св. Элигия (Элуа), в котором много важных исторических фактов той далекой эпохи.
Наконец, имеется одно из позднейших летописаний меровингской эпохи, франкская хроника VIII в., являющаяся продолжением «Хроники» Фредегара. Она последовательно писалась тремя авторами на протяжении почти 20 лет и получила в исторической науке название «Продолжатели Фредегара». Первый автор, переработав «Книгу истории франков», написал первые 17 глав, которые охватывали период с 657 по 736 год. Второй автор, работавший на одной из вилл, принадлежащих сыну Пипина II Геристальского, графу Хильдебранду I, составил главы с 18-ю по 33-ю (годы 737–752). Сын Хильдебранда I, граф Нибелунг I, также проявил заинтересованность в продолжении хроники, и под его покровительством третий автор составил главы с 34-й по 54-й, описывающие события 753–768 годов. Этот составной труд создан в целях прославления деяний членов набиравшего силы дома Каролингов, узурпировавших власть у меровингских правителей. Каролинги желали истребить память о низложенных королях, поэтому ждать от повествования объективности не приходится. Хроника «Продолжателей Фредегара», составленная при поддержке членов семьи Пипинидов, проявляет пристрастность в изложении всего, что касается противников Карла Мартела. Однако, несмотря на явное стремление составителей исказить действительность, этот труд содержит некоторые значительные исторические факты.
Происхождение Меровея
Ни одна королевская династия не окружена такой таинственностью и столькими умолчаниями – от начала до конца, с многочисленными недомолвками, иносказаниями, противоречиями. Первые меровингские короли скрыты в глубоких водах истории, но последние еще более загадочны и трагичны.
Начало правления Меровингов описывается в «Хронике Фредегара». Он рассказывает легенду о божественном или полубожественном происхождении Меровея.
В 437 году вождь салических франков Хлодион (Хлойо), деятельный и весьма знатный среди своего народа человек, завоевал Северную Галлию. Он подчинил своей власти всю территорию современной Бельгии, основав государство между реками Рейн и Сомма. Конечно, ни о каком королевстве речь еще не шла, хотя Августин Тьерри в своих исторических трудах называет Хлодиона королем. Две большие ветви франков – салических и рипуарских – в свою очередь, подразделялись на более мелкие «королевства», управляемые своими «королями», по своей сути являющимися лишь военными вождями.
Воинственный предводитель франков устраивал многочисленные вылазки на территорию римлян и сумел включить в свои владения римскую колонию Камбре. Римский полководец Аэций Флавий всерьез опасался его силы и устремлений.
Готовя свои отряды для штурма римского укрепленного поселения на берегу Сены – Лютеции, Хлодион позволил себе короткую передышку для встречи с женой. Уединившиеся на берегу моря супруги наслаждались встречей и предавались любви.
Королева пожелала освежиться и вошла в воду. Там блаженствующую в прохладных струях женщину подстерег могучий морской бог, похожий на кентавра – «квинотавр», и овладел ею. (Появление «квинотавра» может быть объяснено смешением минотавра и кентавра, которые в источнике Фредегара описываются в соседних параграфах.) Через положенный срок на свет появился Меровей, «сын двух отцов». В его имени, означающем «вышедший из моря», «рожденный морем», присутствуют и отзвуки французского слова «мать». Причем море, упоминаемое в мифе, вовсе не обязательно море – это мог быть любой водный источник, которыми изобиловала франкская земля.