Выбрать главу

Кашен-Баженова Анастасия

История миров: Блуждающие огни

Глава 1 

 "Замена"

  ***

  Аня-Айн.

  Сектор В-253 Нового города.

  Сомневаюсь, что кто-то кто встречал этот Новый год бездарнее, чем я.

  Отбивая зубами прерывистый ритм, я стояла на заснеженной платформе пригородной зоны сектора В-253. В зоне, в которой никому и никогда не придет в голову проводить праздники. Только если ты не беден, как я, если не сирота и твои друзья не в том же положении. С таким раскладом арендованный домик на отшибе цивилизации казался почти так же соблазнителен, как и лыжный курорт в горах.

  За обледенелым бетонным забором простиралось поле. На горизонте угадывались черные треугольники крыш и трубы заводов, тяжко выдыхающих в зимнее небо болезненно-сизые облака пара. Ветер сметал с крыш сухой снег серебристыми веерами колких снежинок, и они тихо оседали на черные пути.

  Легкое пальто, совсем бесполезное в эту пору, ничуть не грело. Я топталась на месте, подпрыгивала, но все равно мерзла. Вернуться бы обратно к ребятам, отпраздновать с ними, не заболеть в самом начале нового года - вот это решение умного человека! Но меня понесло в общежитие. Дом показался не таким уютным, как хотелось, Макс начал распускать руки, да и на следующий день на работу в ночную смену... В общем, теперь я тут.

  До ближайшей электрички сорок минут, до боя курантов - тридцать. На улице, тем временем, минус двадцать пять.

  А через два часа я услышу самый удивительный в моей жизни голос. Я буду не раз думать о том, что голос этот ничто иное, как уловка, подобная зову сирен или блуждающим огням, что, завораживая, увлекают в омут. С этим голосом мне суждено повзрослеть, умереть и возродиться. Впрочем, в точном порядке этих событий я не уверена.

  Но сейчас я ждала электричку и пыталась справиться с тревогой. Оправданной ли? Ведь я была одна в ночи на платформе. С другой стороны, меня, волчонка-одиночку по жизни, это никогда не пугало. Я выдохнула, в сотый раз посмотрела на часы. Лицо кололо холодом, щеки немели, а ноги постепенно теряли всякую чувствительность. Начала ходить по платформе туда и обратно, потом снова туда и снова обратно, пока за билетными кассами не мигнуло оранжевым окошко - открылся ларек. Вот так везение!

  Через пару минут я грела ладони о пластиковый стаканчик с горячим чаем. Обжигала губы и язык, стараясь быстрее распространить тепло в замерзшем теле. На платформе появился еще один человек, мужчина - он курил у стенда с расписанием. Пелена снега скрывала его, словно матовое стекло, и виднелся только черный силуэт в широком капюшоне с яркой точкой зажженной сигареты в руке.

  Электричка пришла вовремя, то есть спустя десять минут после того, как я, стоя с пустым, ломким от холода стаканчиком, отметила, что вот-вот наступит Новый Год, и пожелала сама себе всякого хорошего.

  Вагон, как и следовало ожидать, оказался пуст. Окна наполовину затянул белый налет. Коричневые, местами исписанные и подранные сидения тянулись двумя мрачными рядами. По сравнению с улицей было теплее, но не более, чем градусов на десять. Я выбрала место подальше от дверей, с печкой под сидением.

  Электричка быстро набрала скорость. За курчавыми разводами инея заскользила синева зимней ночи, замелькали поля и редкие безлюдные станции. Ноги продолжали мерзнуть, а щеки теперь пылали. И, хоть прошло уже достаточно времени, во мне все еще гулял хмель от двух выпитых бокалов шампанского. Тянуло в сон, но засыпать я не хотела.

  Я достала телефон: никаких сообщений "как жаль, что ты уехала", "где ты?", и даже рассылки "С наступившим!" - ноль входящих. Перещелкала контакты, почти все друзья были на празднике в доме. Потом телефон завис на номере Стиви. Не знак ли?

  Несчастный аппарат не желал приходить в чувство. Я потерла его, подавила на кнопки - никакого эффекта. Тогда сняла заднюю панельку, вытащила карту памяти - выключу, хоть не сядет. Карточку, потому что мелкая, спрятала в карман джинсов, а телефон убрала обратно в пальто.

  Вот уж кто бы меня точно поздравил, так это Стиви. Теперь уже не поздравит. Да я и так не отвечала на его звонки. Может, в этом году он как раз бросил попытки связаться со мной, но теперь об этом не узнать...

  Мысли текли вяло, несвязно, я почти задремала. Разбудил легкий толчок - остановка. Пустая платформа. Снежный пласт почти сполз с крыши, фонари разбиты. Несколько минут, и электричка снова двинулась в путь. В вагон зашел мужчина, тот самый, что курил на платформе. Я узнала его по шарфу, накрученному вокруг шеи, и широкому капюшону. Он сел лицом ко мне, через одно сидение. Черный шарф скрывал половину лица снизу, а тень капюшона - сверху. Он привалился плечом к окну и, кажется, задремал.

  Печка делала свое дело, мне стало тепло, даже плечо перестало мерзнуть от сквозняка сквозь растрескавшуюся резину на окне. На изнанке век закрутились сонные образы ...

  - С наступившим...

  Я чуть не подпрыгнула на месте, сон слетел мгновенно.

  "Говорил" этот тип, больше было некому. Все бы ничего, если бы не то, как я это "услышала". Приснилось ли? Я уставилась на попутчика. Он посмотрел на меня пронзительным, что-то знающим обо мне карим глазом, второй скрывала густая тень, и казалось, что он даже подмигивает мне.

  Мужчина стянул шарф вниз, тень капюшона все еще скрывала черты лица, но оно казалось странным, немного искаженным:

  - С праздником, детка, - помятые его губы не разомкнулись, не двинулись.

  Я вскочила с лавки и, стараясь не делать резких движений, пошла в другой вагон. Вот уж нет, такие соседи мне не нужны! В затемненном стекле двери мелькнуло отражение мужчины, он встал следом. Тогда я побежала.

  Один пустой вагон. Второй. Третий. Да кто-то же должен ехать в этом чертовом поезде кроме нас?! Я пробежала четыре, пока в пятом не увидела мужчину, он читал газету. Выдохнула - так-то лучше! Полноватое усатое лицо, черная кепка, старенькая, но хорошая дубленка. Вполне обычный человек. Сяду в середине вагона, так, чтобы, если придет тот тип, усач окажется ближе ко входу.

  Я еще раз посмотрела на мужчину, он тоже поднял взгляд. Просто усталый интерес, ничего больше. Мгновение, и он вернулся к чтению. Пожалуй, такой заступится, если что-то случится. Я прошла мимо, приглядывая себе место с печкой.

  - А!.. - горло резко сдавило. Неожиданная сила рванула меня назад.

  Я попыталась схватиться за спинку лавки, но пальцы только мазнули по холодному железу. Новый рывок, и я завалилась назад, но не упала. Вздохнуть никак не удавалось, как и вскрикнуть, и сообразить, что к чему. Руки забегали в поисках удавки, не находя ничего ничего, кроме воротника плаща, в него я и вцепилась.

  Мои ноги оторвались от пола, спина выгнулась на груди душителя. Я несколько раз дернулась, а потом словно разом потеряла все силы. В ушах глухо забухали удары сердца, в глазах стало темнеть. Осталось только биение в груди, в горле. Оно росло, превращалось в тревожный набат, пытаясь вырваться наружу. Удар за ударом, и каждый оглушительнее предыдущего, пока не взорвался последний.

  Этот звук, осязаемый и резкий, бросил меня вперед, вместе с тем, кто напал на меня. Щеку ожгло жаром, а через мгновение меня впечатало в пол. Короткая вспышка боли, и по лицу потекло что-то горячее.

  Звон в ушах не унимался, кроме него я ничего не слышала. Не могла даже пошевелиться под тяжестью тела сверху. Только горячее все текло и текло. Должно быть, я разбила голову. Должно быть, я теряю сознание...

  Вдруг тяжесть пропала. Я смогла втянуть воздух, но тут же зашлась кашлем. Пытаясь выровнять дыхание, приподнялась на руках, не зная, смогу ли встать. Глаза различили замызганный пол, только вся грязь виделась цветными, шмыгающими в разные стороны, как мыши, пятнами.

  Но встать мне помогли, чья-то рука легко вздернула на ноги, схватив за плащ. Пятна заплясали, сгустились и неожиданно сложились в картинку. На полу лежал усач, но выше черных усов головы у него не было - одна черная развороченная каша.