А как хорошо было у нас в школе… В большую перемену можно было пойти в буфет, а там хлеб лежал прямо на столах — бери и наедайся до отвала!..
Вот напасть, про что бы ни начал вспоминать, обязательно все к еде сводится!.. Про книги вспомнить, что ли?.. Их много у наших соседей, на всю жизнь мне читать хватит. А почему, интересно, раньше мне больше нравились Фенимор Купер и Луи Буссенар, а теперь больше хочется читать Горького или Чехова?.. Как началась война, точно ножом от меня отрезало все детские книжки. Как и солдатиков… Раньше часами мог в них играть, каких только историй не придумывал… А вот уже в августе, кажется, я вспомнил про солдатиков, достал их, расставил на столе, но, как ни старался, игры так и не получилось…
Опять забылся? Мне же надо думать о довоенном, легком и веселом!.. Ну, как мы летом выезжали на дачу, жили там вдвоем с бабушкой, собирали ягоды и грибы. Бабушка долго жила в деревне. Это уже потом, когда отец вернулся с гражданской войны и стал учиться в институте здесь, в Ленинграде, он забрал бабушку к себе. А потом папа с мамой поженились, народился я, так бабушка и осталась с нами в городе. Потому что папа с мамой много работали, — отец ведь был директором завода, — и надо было кому-то вести хозяйство, да и я был маленьким. А в начале войны отец ушел добровольцем на фронт… Что это я, снова про войну?!
И вот ходили мы с бабушкой по тихому лесу, и она вдруг начинала рассказывать мне какую-нибудь сказку, и лес сразу оживал, делался таинственным и необычным. И никогда не ругала меня бабушка, даже когда я разбил мамину чашку или чуть не утонул в Финском заливе. И в школу провожала меня, потом шла на рынок и в магазины, покупала продукты, готовила обед. И после уроков снова встречала меня у школы… А дома уже был готов обед: вкусные душистые котлеты, сочные, сытные, и поджаренная картошка, румяная, с хрустящими корочками…
Вот, может, потому и я сам таким тихим получился, что бабушка у меня тихая?..
Конечно, тихим я был, как же мне это раньше-то в голову не приходило?.. Ведь был самым сильным в нашем классе наравне со Славкой Пучковым, а никогда и ни с кем не дрался… Ну, Славка-то человек отчаянный, он уже два раза оставался на второй год; сначала в четвертом классе, а потом и в пятом, так и оказался вместе с нами. Но шестой все-таки закончил, хоть на экзаменах и сплошные тройки у него были. Еще смеялся он надо мной, что я один из всех мальчишек получил похвальную грамоту в нашем шестом классе, а остальные три — наши постоянные отличницы Нина Богданова, Вера Копытина и Лида Балашова. Вера с Лидой эвакуировались, когда уезжала наша школа, а Нина с мамой остались, как и мы. Еще приходили они к нам домой советоваться, уезжать им или нет, и мы долго впятером сидели за столом, все думали, но так ничего и не решили.
И закадычный друг мой Боря Захаров, — мы с ним с первого класса сидели за одной партой, — тоже был тихим… Ну, Боря-то — понятно — он низенький и слабосильный, и даже лицо у него девчоночье: румяные щечки, губки бантиком, большие глаза и пушистые ресницы, как у Нины. И всегда он был так аккуратно одет и вообще такой чистюля, что бабушка постоянно в пример его ставила. Ну, Боря-то не чета мне, он — поэт!..
В комнате было все так же темно и глухо, тихо, даже бабушкин шепот не долетал… Сходить сегодня в школу, что ли, может, и Нина придет?.. Эта школа на Второй Советской уже четвертая, в которую нас переводят с начала войны. В нашей довоенной, что на Старо-Невском около Исполкомовской, сразу же сделали госпиталь, как и в финскую войну. Занятия начались было в школе на Девятой Советской, но в нее попала бомба; потом на улице Моисеенко, потом на Шестой Советской… Теперь из всего нашего класса осталось лишь пять человек, а из старых учителей — один Афанасий Титыч, математик. И все классы собирались в одной комнате, рассаживались маленькими группками вокруг своих учителей, старались оказаться поближе к топившейся буржуйке… И Нину, может, я увижу, и Борю… И на переменке, возможно, выдадут по тарелке супа без карточек. Он горячий, и перловые крупинки в нем иногда попадаются или даже кусочки макарон. Если есть его медленно, а крупинки пережевывать долго и тщательно, то получается сытно, хоть и без хлеба…