Власюк, не оборачиваясь, спокойно сказал:
— Крановый участок имеет две группы кранов: портальные и плавучие-то. Этот участок и дает основную переработку. Точнее — должен давать. Над каждой группой механик. На портальных — Дубовик Сидор Дмитрич, на плавучих — Батавин Петр Ильич. Механики хорошие-то… — он остановился и с явным усилием сказал: — Но разные. К Дубовику тебе подход придется найти, а Батавин… беспокойный очень. У меня спрашивай, если что…
Из-за угла склада быстро вышел тоненький, невысокий человек и, подергивая плечом, будто все поправляя китель, как-то боком пошел к нам.
— Пулин — техника безопасности. Контужен на фронте, — негромко сказал Власюк и неожиданно сердито спросил у Пулина: — Ну?
— Афанасий Васильевич, до каких же пор это будет продолжаться! — не поздоровавшись, горячо и быстро заговорил Пулин, поминутно облизывая сохнущие губы. — И Дубовику сто раз напоминал! Сегодня ночью опять ураганный ветер был, а он краны на рельсах захватами не крепит. Угонит их!
— Не волнуйся, не угонит-то, — неторопливо проговорил Власюк, все не останавливаясь. — Вот познакомься. Теперь к нему обращайся, он хозяин.
Власюк, довольно улыбаясь, ускорил шаг. Я обернулся: Пулин хмуро смотрел нам вслед, дергалось его плечо.
На причальной стенке стояли четыре портальных крана, чистеньких, аккуратненьких, выкрашенных одинаково в серый цвет. Что ни говори, а здорово такой техникой командовать! Красавцы! Левые ажурные ноги порталов — у самой воды, правые — метрах в десяти на берегу. На порталах, на высоте третьего этажа, поворотные кабины кранов, застекленные, как дачные веранды. А над ними — уходящие в небо решетчатые стрелы с «гуськами» на концах. Из-за кромки стенки высовываются каюты двух барж, белый капитанский мостик и красно-черная труба буксира. На берегу снуют люди, под порталы осторожно въезжает состав товарных вагонов, сбоку, тяжело урча, идут грузовики. Кто-то свистит, с парохода кричат в блестящую медную воронку, а высоко над головой, завывая моторами и легко поворачиваясь, мерно проносятся стрелы кранов.
Кто здесь начальник? Кауров Павел Степанович!..
Власюк стоял, широко расставив кривые ноги, глубоко дыша. Блестящие глаза его с любовью и радостью оглядывали реку, небо, краны, людей. Он улыбался, и лицо его было добрым, ласковым… Ничего, с этим дядюкой можно жить!
— Мне ведь предлагали Ленинград, — сказал я, — да я давно хочу в Сибирск. Вообще в Сибирь! Работнуть по-настоящему!
— Правильно, парень. Ох, как это правильно-то! — ответил Власюк. — Только… больше всего бойся остановиться, отстать. Потом, ох, как тяжело догонять-то! А краны-то, краны, а? Игрушка! Дубовик — большой хозяин! Увидит железяку — так и тащит к себе, как деревенский кулак! Тут тебе говорить будут всякое про него, так ты никому не верь, а своими глазами смотри. И вообще с ним… поосторожнее, повнимательнее. Главное — работа у него в порядке. И заменить его некем-то, — неожиданно добавил он.
Шли по самой кромке стенки. Внизу, метрах в трех, тихонько, успокоенно плескалась вода. Власюк шагал быстро, привычно, будто по дороге.
В кабине одного крана на ходу вдруг раскрылась дверь, и в ней показалась высокая девушка в голубой футболке с закатанными рукавами и ярком платочке на вьющихся мелкими кольцами, как у ребенка, иссиня-черных волосах. Показывая обнаженной выше колена стройной ногой куда-то на нос баржи, она насмешливо кричала грузчикам:
— Нос задавили! Воды нахлебаетесь, с носа берите!
А кран в это время поворачивался, груз поднимался.
Здорово! И сама красивая. Скажешь такой: сделай то-то, а она только засмеется. Черт его знает, вот и начальствуй…
— Здорово работает, — сказал я Власюку.
В это время груз проходил над нами, буквально в десяти сантиметрах над головой. Я со страху присел, девушка на кране звонко засмеялась.
Власюк будто не заметил.
— Это Смородина, — сердито сказал он. — Наоборот: плохо! Сигналы не подает, груз берет рывком, блок на стреле поскрипывает, слышишь? Не смазан. Ухарь — бить ее надо.
— Слышу, — на всякий случай сказал я.
У одного из двух неработающих кранов сидел мужичок с птичьим лицом, в выпущенной по-деревенски рубахе и что-то делал со стальным тросом.
— Что же ты, Кощеев, сидишь? — не останавливаясь, спросил Власюк. — Сейчас доски придут, а у тебя вместо крюка грейфер. Перецепи.
Мужичок нерешительно поднялся и в спину Власюку сказал:
— Нам Сидор Дмитриевич не показывал.