У меня очень хорошее пространственное представление, я всегда легко разбирался в чертежах, в кинематике, во взаимодействии отдельных частей. Прикинул один рычаг, другой… Дербенев опять с ехидцей спрашивал:
— А эта тяга куда? Ну, а эта?
У меня было такое состояние, будто я в институте, в перерыве между лекциями, объясняю какому-нибудь студенту непонятную задачу. Только и всего. Я говорил неторопливо, уверенно. И спокойно думал все время. Схема вышла простой и удобной.
— Ну, ее еще собрать и опробовать нужно! — Дербенев хмыкнул.
Петр Ильич вскочил, почти побежал на кран. Собрали быстро, молча, согласно, будто одним движением, как раньше лебедку. Петр Ильич сел за рычаги, мы остались у лебедки.
— Подъем? — спрашивал Петр Ильич из пульта управления.
— Ну, так, — отвечал Дербенев; мы все следили за муфтой сцепления.
— Теперь поворот? Вылет стрелы?
Петр Ильич отпустил рычаги и подошел ко мне. Секунду постоял, разглядывая, потом ласково, по-свойски толкнул в плечо:
— Хорошо, что приехал, мы бы тут, может, сутки проваландались.
Шилов сказал Дербеневу:
— Сашок, утри нос! Это тебе не болты крутить!
Я, как мог равнодушно, произнес:
— Управление — это еще не самое сложное. Главное — динамика!
Но на этом и кончились мои успехи в тот день.
Буксир повел понтон с краном к стенке: навешивать стрелу. Как ее рассчитать — на это у нас действительно специальное задание было, а вот как ее, длиной в двадцать метров и весом в две тонны, присоединить к крану?
А дело, оказывается, сложное.
Еще когда вели кран к стенке, Петр Ильич сказал:
— В первый раз такую вешаю, где ее брать краном, а, Павел?
— Посередине…
А Дербенев с Шиловым опять слушают, конечно.
— Нет, посередине, пожалуй, нельзя, — Петр Ильич пошел к стреле, мы за ним. — Надо так, чтобы задний конец был книзу, передний — вверх. Вот здесь примерно, а?
— Да… — Еще делает вид, что спрашивает; а мне надо соображать быстрее!
Свободным оказался портальный кран Смородиной. Она вначале отказалась поднимать стрелу.
— Дубовик прикажет — хоть в воду! — звонко кричала она, улыбаясь. — А без его согласия — съест!
— Здесь начальство, может подтвердить, — Петр Ильич показал на меня, ребята почему-то заулыбались. Я кивнул, стараясь не краснеть.
Смородина долго, с любопытством рассматривала меня. Дербенев крикнул ей: «Не влюбись!» — я все-таки покраснел, а она громко засмеялась и села за рычаги.
Стрела сначала поползла одним концом вверх — Петр Ильич сожалеюще крякнул. Потом еле-еле оторвался от палубы и второй, и она легко закачалась в воздухе. Навесить стрелу — значит соединить «пальцами» нижний конец ее с рамой крана: совместить отверстия и забить стомиллиметровые «пальцы».
Смородина осторожно подвела стрелу, Петр Ильич и Дербенев стояли с ломами в руках, мы с Шиловым держали по «пальцу». Может быть, стрелу погнуло при транспортировке, или кран не монтировали на заводе для сдачи, только стрела «не ложилась». Мы били по ней кувалдами до дрожи в руках, заламывали ломами. Смородина несколько раз то поднимала, то опускала ее. И здесь со мной случилось то, чего и надо было ожидать. Сказалось сразу все: и непривычка к продолжительному напряженному труду, и отсутствие самодисциплины, опыта, и мальчишеская торопливость, и самомнение, и еще какая-то дрянь в этом же роде…
Я вдруг почему-то решил, что если отпустить стрелу, она своей тяжестью раздвинет опоры в раме крана и встанет на место. И сказал об этом Петру Ильичу.
— Нельзя, что ты! — ответил он. — Сорвется и продавит палубу, потопим понтон.
— Так полдня потеряем.
— На работе тоже терпение надо, как во всяком деле. За девушками ухаживал — не торопился? — Он прищурил глаза, что-то соображая.
— За девушками как раз надо торопиться, — улыбнулась мне Смородина.
Все остальное произошло очень быстро. Я подумал: «Докажу сразу, что инженер», — и скомандовал ей:
— Трави!
Стрела упруго, как пружина, дернулась, куда-то в сторону отлетел Дербенев, мимо метнулся Петр Ильич с ломом в руках, скрежет — стрела замерла, понтон глубоко ушел одним бортом в воду.
Петр Ильич смахивал с лица крупный пот, вторая рука его, все еще державшая лом, быстро покрывалась яркой кровью. Стрела действительно раздвинула опоры — и упала бы на палубу, если бы Петр Ильич не успел задержать ее ломом.
С палубы поднялся бледный Дербенев, потирая плечо, откуда-то из-за крана медленно появился Шилов…