— Ну, ну, иди! Я буду голосовать против суда, но если еще раз обманешь…
Дербенев вскочил, залитое слезами лицо его тряслось. Он судорожно поискал глазами что-то, наткнулся взглядом на воду и вдруг одним прыжком перемахнул через борт. Зашумела от удара вода, на берегу кто-то закричал, Петр Ильич с шестом подбежал к борту, но Дербенев уже лез обратно на палубу.
— Фу ты! — облегченно проговорил Петр Ильич, бросил багор и начал вытирать платком лицо и шею.
— Это что еще за штучки! — Витя подскочила к Дербеневу, топнула ногой. С него потоками лилась вода, прилипла к телу одежда, волосы.
— Извините, Петр Ильич, — тихонько сказал он. — Не знал, как доказать, что больше не буду… и… стыдно очень!
— Иди в каюту, переодевайся. Сухие трусы можешь мои из шкафа взять.
Дербенев ссутулился, медленно, опустив голову, ушел в каюту.
— Не понимаю! — Витя по-прежнему непримиримо смотрела ему вслед.
— Брось сердиться, — сказал ей Петр Ильич. — Злость плохой помощник.
Витя вдруг встала и отвернулась. Петр Ильич, тоже не глядя на нее и покраснев, быстро сказал:
— Иди, иди, я приду к Дарье Петровне…
Витя строго сказала мне:
— А вы обязательно приезжайте к нам, слышите?
На берегу оглянулась «а Петра Ильича, засмеялась и вдруг побежала.
Я торопливо сказал:
— Петр Ильич, это не потому, что вы секретарь, а просто по-дружески: нехорошо у меня все складывается, хоть плачь…
— Вот-вот… — он протянул мне папиросы, — расскажи-ка!
Я рассказал о Тине, о Петуниных.
Петр Ильич курил, потом встал, протоптал в кучах песка дорожку, думал и ходил, заложив руки за спину. А я все боялся, что наш разговор прервут: на причале опять стоял тот сутулый мужчина и ждал Петра Ильича.
Вдруг Петр Ильич резко остановился передо мной:
— Познакомь меня с ней!
— Что вы, она не захочет! Даже боялась, когда ко мне приезжала, что кто-нибудь ее увидит…
— Подожди регистрироваться еще месяц. Узнайте друг друга поближе. Ты в работу войдешь…
— Я уже второй год с ней знаком.
— Можно быть знакомым и не знать человека, это вещи разные. А главное, надо тебе встать на ноги в порту, тогда все определится. Не дело тебе по кривой дорожке идти, ты ведь не из захребетников, верно? Поговори-ка с ней начистоту.
— Ничего не выйдет.
Мы опять долго разговаривали с Петром Ильичом. И опять ко мне вернулись уверенность и, главное, какая-то решительность, за что я особенно благодарен Петру Ильичу.
Напоследок он все-таки по-военному сухо сказал мне:
— Смотри, парень, хоть и три недели еще всего прошло, но уже пора тебе войти в дело. Ты пойми: порт, работа ждут!
Да, Петр Ильич еще сказал, чтобы я занялся грейферами. Они ведь рассчитаны на то, что груз берется из кучи, а при подъеме его из воды она наливается в грейфер, и происходит большой перегруз, кран может опрокинуться. Петр Ильич начертил на песке схему и сказал, что в грейферах надо вырезать отверстия. Только подсчитать, на какой высоте, чтобы через них выливалась вода, а песок оставался. Предупредил, что дело это серьезное. Я обещал завтра же сделать.
Вечером, когда я пришел к Петуниным, все сидели за столом.
— Что с тобой? — сразу же спросила Тина, вглядываясь в меня. Я молчал. — Ну-ка, иди сюда.
Мы прошли в ее комнату. Тина закрыла дверь, села. Она приказала:
— Рассказывай.
Я резко — уж очень много накопилось — сказал, что всё, хватит: надо ехать работать на краны, а свадьба подождет, не время сейчас этим заниматься!
Лицо Тины медленно исказилось и стало неприятно злым.
— Знаешь, как это называется? Хочешь правду?
— Подожди, Тиночка… Ведь через месяц я вернусь, и мы… — я даже отодвинулся.
— Подлостью это называется! — крикнула она на весь дом. — Подлостью! Ведь я была девушка! Была! — она затопала ногами, какая-то вазочка от сотрясения упала на пол и разбилась.
В комнату всунулись испуганные лица Феликса и Дагмары, но дверь тотчас же захлопнулась. Схватив обеими руками Тину, я отнес ее на постель, лег рядом, прижал к себе. Она наконец успокоилась.
Как это все неприятно и… странно! Никогда не думал, что Тина может быть такой… Что же мне делать?
Тина припудрилась, покрасила губы. Вышли в столовую, не глядя друг на друга. Дагмара тотчас же вежливо сказала:
— Сегодня идет интересный фильм.
Сели за стол, и Тина, глядя прямо в глаза Феликсу, медленно проговорила: