Вот и высокий петунинский забор. Гремит цепью Джек. Калитка, конечно, закрыта. Нет, сегодня же скажу Тине, пусть решает окончательно, хватит!..
Калитку открыла та женщина, что обычно возится у них во дворе. Я до сих пор так и не знаю, как ее зовут. Вошел во двор. Женщина узнала меня, тщательно закрыла снова калитку и молча ушла: прислуге, так сказать, с господами разговаривать не полагается!
В доме играла веселая музыка. Уже и забыли, наверно, про меня… Яркий свет из окон по-домашнему уютно, будто на сцене театра, освещал аккуратный дворик, кусты смородины, какую-то не по-настоящему красивую садовую березу в стороне. Я постоял, закурил и тихонько вошел в дом.
Из прихожей в комнаты была раскрыта дверь. Дагмара танцевала одна и чему-то улыбалась. Феликс косился на Тину и сосредоточенно крутил ручку патефона. Тина сидела с ногами в углу дивана и читала книжку, уткнувшись подбородком в ладони. Она в старой домашней курточке, волосы причесаны гладко, бледное лицо… И я вдруг понял, что все эти дни она ждала меня. Я смотрел на ее волосы, лицо, сиротливо сведенные плечи, кончик ноги, торчащей из-под юбки, и чувствовал, что люблю ее, люблю больше всего в жизни!
— Тина! — тихонечко позвал я.
Она вздрогнула, подняла голову и посмотрела в окно. Я молчал. Секунду подождала и, жалобно скривив губы, опять нагнулась к книге. Решила, что послышалось… Дагмара все танцевала, Феликс по-прежнему возился у патефона.
— Тина! — громко сказал я..
Она вскочила, заплакала и бросилась ко мне на грудь. Ее пальцы, крепко охватившие мою шею, мелко-мелко дрожали, она прижалась холодным носом к моей щеке:
— Я думала, тебя уже посадили!..
Музыка оборвалась. Подбежала Дагмара. Сзади подошел Феликс, на его худой белой щеке дергался живчик.
— Кстати, — громко, отчетливо выговорил он, — как обстоит дело с судом?
— Не знаю, — ответил я; подвел Тину к дивану, и мы сели рядышком. Она молча счастливо улыбалась, заглядывая мне в глаза.
Те двое стояли перед нами; Феликс нетерпеливо дергал ногой.
— Да не бойтесь вы! — сказал я. — Действительно не знаю. Это же не главное.
— Что-то непонятно! — проговорил Феликс, отошел, сел, достал папиросы, закурил; Дагмара смотрела мне в рот.
— Мы, Тина, подняли кран! За два дня. Такие ребята оказались, знаешь!.. Вода-то — как лед!
— Вот кран — это действительно не главное! — опять по-своему четко выговорил Феликс.
— Тебя будут судить? — тоже спросила Тина, чуть отстраняясь.
— Да не знаю я!
— Интересно.
Дагмара подошла к столу, сняла одну скатерть, начала стелить другую. Феликс с чужим, холодным лицом смотрел в окно; Дагмара подсела ко мне, выжидательно сказала:
— А Феликс уверил нас, что вас уже, наверное, взяли.
— Поторопились!
— Кто?
— Вы, кто же!
— Нет, ты все-таки объяснись, — после молчания негромко, но твердо попросила Тина и покосилась на Феликса. Лицо ее неуловимо изменилось, разгладилось, отвердело.
— Что объяснить?
— Простите, но я хочу пояснить, — Феликс положил ногу на ногу, покачал ею. — Мы — хозяева этого дома. За укрывательство полагается статья…
Я вскочил, он сразу же замолчал.
— Тина, уйдем отсюда. Я просто прошу тебя… — Я поднял ее за плечи с дивана.
— Хорошо, уйдем. Только сначала скажи…
— Да пойми ты! Мы подняли кран за два дня вместо пяти! Ребята так работали… Витя даже заболела. Сейчас были все вместе у Петра Ильича…
— Надеетесь, что простят, что ли? — спросила Дагмара.
— Простят? Я буду работать, поняли? Работать и работать изо всех сил, это — главное! Собирай вещи, Тина!..
— Это неправда! — отрубил Феликс. — Преступление есть преступление! И влечет за собой наказание.
— Павлик, скажите правду! — тихонько, проникновенно попросила Дагмара.
— Ничего, ничего вы не можете понять.
Тина внимательным, каким-то по-чужому изучающим взглядом смотрела мне в глаза. И вдруг снова села на диван.
— Неужели и ты мне не веришь? — неожиданно охрипшим голосом спросил я ее.
— Не сердись, но я не знаю, что мне думать И потом… ведь это же наши друзья, я живу у них…
— Здесь нечего и думать: я начал входить в работу. По-настоящему, поняла? А что кран опрокинулся — я, конечно, виноват. Решат судить — будут судить. Даже наверно будут: виновник должен отвечать! А мы кран за пять дней отремонтируем, и он будет снова работать. А эти — какие же это друзья, тоже сказала!..